Записки следователя

Третий день я «пил» с Николаем. Он обо мне знал больше, чем моя родная мамаша. Я рассказывал про рыболовный траулер, на котором хожу в море, обещал через неделю взять его с собой.

— Здесь ты пропадешь.

Вера Васильевна принесла мне записку. Писал Павел Коржко.

«Терпение, в городе, судя по приметам, бродит Хабаров».

А было так. На улице Коммунаров в доме № 117 по объявлению вошел незнакомый мужчина и, предъявив документы на имя Виталия Савельевича Стрельцова, снял сдававшуюся Пряхиными комнату. Жил два дня, но прописываться не торопился. Об этом узнал участковый Свиридов и на следующий день рано утром пришел в дом Пряхиных, чтобы проверить у жильца документы, что называется, в постели. Но того и в такую рань не застал в доме: как сквозь землю провалился.

— Только-только был, — недоумевала хозяйка. — Видела же, умывался.

Жилец больше в квартиру Пряхиных не пришел.

А Николай окончательно спился и проникся полным доверием ко мне.

— Когда уезжаем? — сонно спрашивал он.

— А с чем ехать? Мои деньги пропили, тебе дружок не несет.

— Принесет, тот не надует. Мужик-кровопиец, а силен. Судим семь раз и сбежал!

— Сейчас-то? — недоверчиво переспросил я. — Там колючая проволока.

Самолюбивый и мнительный, Николай был задет за живое.

— Говорю, сбежал. Вместе тельпужили. Я по сроку вышел, а он драпа по тайге.

— Как это можно по тайге? — сомневался я.

— Как? Очень просто для него. Сняли Мишку с работы… (У Зинки в записке тоже Михаил, — мелькнуло у меня в голове) и направили в изолятор с двумя бойцами. Привезли к зоне соседней колонии. Один олух пошел узнать, как сдать заключенного, а второй курил. Мишка бросил вещмешок, метнулся в ворота стройконторы, перемахнул через двор, выломал в заборе доску, дальше рукой подать — тайга. Сзади пах, пах. Миша мой скинул робу — под ней цивильная куртка и брюки.

— Просто получается, — подлил я масла в огонь.

— Иди, попробуй, просто или нет, — горячился Николай. — Я — Цыганок, меня все в колонии знают, неделями мог прикидываться глухонемым, прибивал себя за шкуру к нарам, а не рискнул бы. Пуля в горб смотрит.

— Ерунда! — не унимался я.

— Ерунда! Он вышел на трассу, — махал у меня перед лицом корявой, тяжелой рукой Цыганок. — На попутной машине приехал к левому берегу Колымы. Ты был там? Нет! Сообрази, четыре дня человек скитался по тайге, прежде чем попасть в поселок. Ты знаешь его?

— Мишку?

— Спрашиваю про поселок… А я его, как свои пять мозолистых знаю. — Он растопырил пальцы перед своим носом. — Я против него гнида неполноценная, хотя дважды веревку на шею накидывал и стул из-под ног выбивал. Чувствуешь, поржавели голосовые связки.

Я его больше не слушал, уложил на диван, пришел в «свою» половину и написал Павлу, чтобы он проверил спецтелеграммой, кто сбежал в начале мая этого года по Магаданскому управлению.

13

Утром верный наш связной Вера Васильевна принесла ответ:

«Бежал Михаил Хабаров. Повторяю, он гуляет у нас по городу, будь готов, может зайти к Цыганку».

Нам нужен был человек, который бы отбывал наказание на Севере. Подошла кандидатура Владимира Ишкина, в прошлом много хлопот доставлявшего милиции. Вернулся Ишкин из заключения и поставил крест на своем непутевом прошлом, его словно подменили. Закончил среднюю школу, женился. Его задача теперь — часть всей нашей операции — войти в доверие к Цыганку, поделиться воспоминаниями, намекнуть, что «старое» дело он не бросил, и уточнить, есть ли у Рылина оружие. Цыганок о пистолете ничего не говорил мне.

Дальнейшие события развивались в нашу пользу. Антонина принесла на имя Рылина конверт. Вертела его и вслух удивлялась:

— Ни одного штампа, откуда письмо?

— Это я его с днем рождения поздравил, — сморозил я. Антонина успокоилась, стала варить ужин.

Я помочил теплой водой заклеенные места и вытащил из конверта вчетверо сложенный почтовый листок бумаги. Было написано:

«Гад, прикончу, если не вернешь игрушку».

Я заклеил, подсушил конверт и положил его на прежнее место.

Из бани ввалился Цыганок. Я следил за выражением его лица, когда он торопливо разорвал конверт и вдруг стал бледный, как стена.

Он начал ко мне приставать, кусая губы:

— Выручи. Отнеси штучку одну, скажу — куда.

— А сам?

— Боюсь. Зверь он.

— Мишка-то?

— Неважно. Твое дело передать и сказать: «Цыганок заболел, к нему нельзя».

— Ищи дурака в другом месте.

— Тебя он не тронет, в людном месте встреча.

— А ты попроси Володьку Ишкина.

К тому времени они были уже знакомы. Николай хлопнул себя ладонью по лбу.

— Точно.

Рылин инструктировал Ишкина и передавал ему пистолет без меня.

14

— Хочешь, поедем сегодня, — говорил он, заискивающе и жалко заглядывая мне в лицо. — Женщину бы мне — не Тоньку. Эта тонкостей душевных не понимает.

У меня был один стальной аргумент.

— А деньги?