Записки следователя

На допрос приходит сторож гаража колхоза «Восход» Кузьмичев.

— Что скажете о Белеве, когда он вернулся в тот вечер?

— Гараж сам тогда ему открывал. Въехал он на территорию со стороны свинофермы. Там разгорожено. Крыло машины было помято. Белев еле стоял на ногах. Заплетался язык. Проговорил только: «Втюрился». Я спросил: «Авария, что ли?» Махнул рукой: «Тюрьма, если дознаются: мотоцикл смахнул, убил кого-то. Ты уж молчи, Кузьмичев. Не осироти детвору». Ну, я и молчал. Да из ГАИ осмотрели вчера машину и все вылезло наружу. — Кузьмичев сильно волнуется.

Составляю протокол, даю подписать его сторожу. Звоню по телефону в госавтоинспекцию. Прошу на завтра доставить ко мне на повторный допрос Белева. Вина Белева, видимо, теперь без труда будет доказана. Поступит заключение экспертизы. Проведу очную ставку со сторожем. Да, пожалуй, и сам виновник не станет больше отпираться. Чистосердечное призвание в его пользу.

Закрываю сейфы, кабинет. Перед тем как уйти домой, спускаюсь со второго этажа на первый в дежурную комнату. К вечеру там чаще трезвонят телефоны, мигают на пульте связи сигнальные лампочки. Все подчинено одному: приему, обработке, передаче сообщений о кражах, хулиганствах, авариях, семейных скандалах, горестных происшествиях. Отсюда идут радиокоманды нарядам милиции, постам, которые охраняют покой и безопасность людей.

Дежурный, его помощник еще бодры, подвижны. Но к утру навалится на тело усталость, и, по себе знаю, будет казаться, что нет даже сил подняться с кресла.

Прощаюсь с дежурным, но не за руку. Это считается дурной приметой: поднимут ночью на расследование нового происшествия. Лишь говорю: «Удачи. Спокойного дежурства».

…Восемь часов вечера. Мой рабочий день кончается. Но знаю: и поздно ночью будут крутиться в голове обрывки разговоров с посетителями, а перед глазами стоять их лица, радостные и печальные, усталые и бодрые, простодушные и с хитрецой. И мне все будет казаться, что в беседах с ними я что-то забыл сказать, спросить.

За окном полуголые тополя. Последние уцелевшие листья сморщились, потемнели, свесились к земле, готовые упасть. Косо чертит квадрат окна мелкий въедливый дождь. Капли прилипают к стеклу, нехотя ползут вниз, точно просятся в теплую комнату.

Думают о том, как быстро промелькнули три десятка лет службы. Совсем не за горами тот день, когда в последний раз окину взором свой рабочий кабинет, задержусь у кустистого фикуса, полью его водой… От этой трогательной мысли сжимается тоскливо сердце.

За долгие годы службы в милиции мне довелось работать со многими людьми. На их плечах были погоны сержантов, лейтенантов, полковников и даже генералов. Но вне зависимости от этого они были надежными коллегами, товарищами, боевыми друзьями, которых объединяют одни заботы, тревоги, раздумья, одна готовность к самым опасным и неожиданным испытаниям.

 

1965—1969

«ТАЙНА» БУФЕТА

День стоял ноябрьский, пасмурный. Работать в кабинете можно было только при свете, но начальник следственного отдела полковник Белов не стал его включать. Он прошелся взад-вперед по ковровой дорожке, сел за стол, закурил. С флегматичным видом стал пускать кольца дыма: нужно было хорошенько обдумать все то, что услышал в кабинете начальника управления. Белов не мог не признать справедливости слов генерала по поводу дела заведующей буфетом Панфиловой, которая, судя по кипе поступивших анонимок, присваивает продукты, ворует.

По анонимкам подписывать постановление на возбуждение уголовного дела против Панфиловой Белов не хотел: если пойти навстречу фантазии анонимщиков, то можно несчетное число дел возбудить. Анонимки вроде бы вне закона.

— Но если так, — сказал генерал, — то нужно сдержать натиск анонимок, нужно тщательно расследовать все факты недостач в этом буфете. Отчего они происходят? Если Панфилова честно торгует, но каждый месяц ревизия вскрывает у нее нехватку товара, значит, к ней присосались паразиты. Защищать надо женщину. Разве Панфилова, мать троих детей, не заслуживает внимания? Покорись судьбе, — с легкой иронией продолжал генерал, по-приятельски положив руку на плечо Белову. — Возбуждай дело, наша задача не только наказывать, но и защищать обиженных.

— Знаю, товарищ генерал, — ответил Белов. — Но проверкой не установлены признаки растраты, налицо всего лишь недостача. Ежемесячная, на одну и ту же сумму — тридцать рублей.

Генерал подсел к Белову. Он досадовал, что приводимые им аргументы не производят на того впечатления.

— Разве мы можем быть безразличны к тому, что у Панфиловой, честно торгующей, как ты установил, пропадают продукты? Это не пустячное дело. Удивляюсь на этот раз твоему упорству. — Рослый генерал прошелся по своему огромному, как лекционный зал, кабинету. — Ты же двадцать лет неустанно разыскиваешь преступников. — И заключил: — Вот тебе мой приказ — защити Панфилову или установи, что она ворует. Не спускай материал, как говорят, на тормозах. Понял меня?

— Все я понимаю, — буркнул Белов.