Записки следователя

— Может, и сама ворует, — продолжал Сидоренко. — Только какой смысл — самой и платить недостачи. Но заметьте: ежемесячные нехватки продуктов на одну и ту же сумму: три червонца. Можно и ревизии не делать, а высчитывать в конце месяца тридцатку из зарплаты Любки.

Квартира буфетчицы состояла из одной большой комнаты и кухни. Дешевая старомодная мебель, стертые половики. Все говорило о скромном бюджете хозяйки.

В квартире Панфиловой подполковник застал, к своему удивлению, родственницу враждующей стороны, старуху Пелагею Пенчеву, супругу сторожа и кочегара столовой Дмитрия Пенчева.

Старуха оказалась говорливой, ловкой. Чистила хозяйке картошку, помогала стирать, развешивать белье, хваталась за веник, едва увидев, что ребятишки Панфиловой намусорили. Люба даже не успевала отказаться от ее услуг.

— Разыщите грабителя, — бойко тараторила Пелагея, — может быть, во вред Косовотовой, но я, как родной, хочу добра Любке. Мальцам вон валенки бабенка купить не может. Люб, ставь-ка на стол угощение! Чайку с дороги… Холодцу? Нехитрое блюдо, но не прогневайтесь.

Вихрев почтительно отказался от угощения, сказал, что он гость поневоле, но все-таки выпил чашку домашнего кваса и приступил к уяснению некоторых непонятных вещей.

— Ну, допустим, — мягко, но решительно начал Вихрев, — кто-то ворует из буфета продукты. Но как он это может делать?

— По правде говоря, не знаю. Разве что подземный ход есть А так — на два замка запираю. Сами видели. Ключи не подберешь. А если подберешь — прорвешь контрольную бумажку. Я бы утром заметила.

Вихрев нечаянно во время разговора с буфетчицей поднял глаза на старуху, протиравшую окна. Он не мог не заметить что она делала свою работу машинально и очень внимательно и серьезно ждала ответа Панфиловой. Складки прорезали ее лоб, а взор маленьких, прищуренных глаз становился то тревожным, то довольным. Но какое-то замешательство выразилось на лице Пенчевой, когда Панфилова вывалила на стол из книги горсть заранее заготовленных контрольных бумажек величиной с этикетку спичечного коробка. По диагонали на клочках бумаги стояла подпись Панфиловой.

— Что за необходимость такой запас делать? — деликатно спросил подполковник. — Ведь их на полгода хватит.

Панфилова смущенно пояснила:

— Гавриловна мне листы принесла, я и нарезала.

— Да уж чтоб никто не подделал, — вспыхнула краской старуха и яростно заработала по стеклу тряпкой. Шестым чувством, именуемым интуицией, Вихрев неожиданно понял: в этих клочках бумаги и в том, что Панфилову усердно посещает жена сторожа, кроется отгадка преступления.

А бабку на окне точно подкосило. Она обеими руками схватилась за подоконник.

— Забываю, что не молодая. Проворность до обморока чуть не довела, — сказала Пенчева, приникнув лбом к холодному подоконнику.

Старуха выпила стакан воды, почувствовала себя лучше и почему-то резко сказала:

— Что тут болтать про кражу? Знаете, чай, муженек мой охраняет столовую. Неужто не заметил бы вора? Поймал бы если что… Да и дырки были бы в бумажках.

…Маясь вечером от скуки в номере гостиницы, Руслан Юрьевич с величайшей досадой думал о какой-то непонятной любви старухи к семье Панфиловой. Утомленный рабочим днем, он улегся в свежую постель и вскоре заснул. Но спалось на новом месте неважно, ему снились то краснощекий и пьяный завторгом Сидоренко, то сама Панфилова явилась к нему и стала просить умоляющим взглядом побыстрее найти вора, а под утро в каком-то неясном виде представился старик Пенчев.

В воскресенье с утра Вихрев, позавтракав в гостиничном буфете, решил заняться сторожем. Тот словно угадал его мысли. Когда Вихрев прохаживался около конторы райпотребсоюза, к нему подошел маленького росточка, довольно пожилой человек и, подав руку, отрекомендовался:

— Пенчев буду. Речь пойдет об ней, Панфилихе.

Часа два беседовал Вихрев со сторожем. «Где я мог видеть его?» — спрашивал себя Руслан Юрьевич и только к концу встречи вспомнил. Чтобы проверить себя, спросил как бы между прочим:

— Не скажете, где мы с вами встречались?

— Ей-богу, не припоминаю, — ответил сторож и переменил тему: — Панфилова — любопытная баба. Неграмотная. Видно, счет ее подводит. Нечестности с ее стороны нет.

— А чем же она любопытная? Вы-то сами понимаете это слово?

Старик оскорбился.

— Вы что ж, считаете, одним городским можно щеголять хорошими речами? — И присовокупил: — Скупая у нее душа. А выходит, теряет больше. Шла бы из буфета. Что тянуться за буфетной стойкой, раз образования маловато. Вот тем и любопытная, что в интеллигенцию норовит прописаться. А племянница моя, Косовотова, замечу между прочим, имеет полное среднее образование. И ни за что ни про что сняли с работы. А тут целый год недостачи у Панфилихи — и держат.

— Нет, мы с вами-таки где-то встречались, — прощаясь, еще раз сказал старику Вихрев.

Подполковник вспомнил, как лет восемь назад привлекались к уголовной ответственности расхитители зерна с районного элеватора. Среди них был и Пенчев. Он отделался тогда легким наказанием, потому как главная вина пала на других.