Записки следователя

— В этом разберемся. А пока благодарю за службу. Возвращайтесь.

 

1982—1983

ЧП В СЕЛЕ

В Сергеевке ограбили кассу.

Мы выехали солидной оперативной группой: следователь, старший оперуполномоченный уголовного розыска, эксперт и начальник отделения кинологов с овчаркой.

Встретил нас председатель колхоза, грузный мужчина лет шестидесяти со шрамом на лице.

— Вы, смекаю, люди бывалые, докопаетесь. Если наша кассирша виновата, ее упеките. Давно по ней наказание плачет. Если же она ни при чем — найдите лихачей…

Сергеевка — село раздольное, главная улица тянется на пять километров. Райцентром бы в пору сделать.

Вот и здание правления колхоза. Следов взломов на дверях и окнах нет. Запоры целехоньки, крепкие двойные рамы окон остеклены, в пазах не тронута замазка. На потолке и крыше проломы, лазейки исключались. Значит, подбирали ключи.

А сейф! Повреждений и взломов тоже нет. Свыше десяти тысяч рублей словно высосали пылесосом через толстую металлическую обшивку…

Кассирша Раиса Архипова рассказала, как в пятницу она пересчитала банковские упаковки, поставила на каждой зеленым карандашом «галочки», закрыла и опечатала сейф, в понедельник открыла его, а полки пусты. Молодая женщина онемела от страха. Заявила председателю. Убежала домой, заперлась. Никого не пускала: пусть, мол, приезжает следователь и разбирается. Ей показалось, что сослуживцы не поверили в кражу.

Она сидела перед нами расстроенная, настороженная, недоумевающая. Сухие губы дрожали, волосы не причесаны. Одета в помятое платье и шлепанцы. Может, специально так нарядилась? Сразить нас своей отрешенностью, безразличием к жизни! Мол, ей опротивело все на свете, готова наложить на себя руки. Обхватив руками голову, твердила: «Мне хоть петлю на шею. Я пропала… Я пропала… Кто меня защитит?»

Ее разрисовали нам отчаянной соблазнительницей. Я бы с первого взгляда этого не сказал.

Видно, мы произвели на нее неплохое впечатление, успокоили. Сказали, что беззакония не допустим.

— Виновного найдем! — заявил мой давний коллега Алексей Егорович Соколов. Мыкались мы и с ним уже лет двадцать по командировкам. За эти годы ни по одному делу не опростоволосились. Соколов в качестве поощрения лично из рук министра получил погоны подполковника. Естественно, у нас был опыт, однако подобного преступления в нашей следственной практике не могли припомнить.

На следующий день Раиса пришла к нам преображенной. Королева! Румяна, стройна, слегка тронуты загаром плечи, руки. Подчеркнуты тушью большие серые глаза, тонкие брови разлетелись яркими дужками. Пышные каштановые волосы завитушками нависли над матовым лбом, в улыбке она то и дело показывала белоснежные, ровные, крепкие зубы. Одета со вкусом. Мы залюбовались своей «подозреваемой».

— Явилась, — проворчал председатель.

Опергруппа изучала жизнь села. Ведь кражу могли совершить как местные, так и заезжие. Кто навел на кассу? Знаючи в нее лезли. О поступлении в пятницу из банка крупной суммы немногим было известно. А может все-таки симуляция? Было в селе еще одно происшествие. Как раз в ночь с субботы на воскресенье из колхозного двора угнали грузовик. Машину нашли в пяти километрах на большаке недалеко от железнодорожной станции. Назад пригнали, подремонтировали. Председатель в район об этом даже и не докладывал. Сейчас он агрессивно посматривал в сторону Раисы. Он явно ее недолюбливал.

— Что вы ищете? Вчерашний день. Сажайте кассиршу, — настаивал он. — Это она все вытворяет. Уж вы прислушайтесь к нашему мнению.

Что мы знали о Раисе?

Появилась она здесь семь лет назад девятнадцатилетней женой Димки Архипова, бывшего солдата, вернувшегося в родное село.

— Жили мы сначала дружно, — рассказывала она нам. — Не замечали, как время бежит. Работы я не боялась, в детстве намучилась и всему научилась. Мне было четырнадцать лет, когда отец погиб в шахте, под вагонеткой. Недосмотрел в темноте, а та его и придавила. А я из троих детей старшая. Специальности толковой не досталось, но десятилетку закончила. Любил меня Димка, уважал. Не все он знал. Когда мне дали в Сергеевке магазин, был у меня залетный зазнобушка. Из города на субботу и воскресенье наведывался. Не устояла против него. К тому были тайные семейные причины. А вскорости и умер от болезней муженек. Тут бы мне найти одного да привязаться к нему, а я их стала менять.

Мы же анализировали каждую деталь ее биографии. Думали, вдруг сама натворила. Много было показаний «за» и «против» этого. Сторож конторы, старик лет под восемьдесят, спал ночами, но категорически это отрицал: «Сама, чай, себя облапошила со своими хахалями». Главный бухгалтер, дородная молодая женщина, пожимала плечами: «Чужая душа — потемки. В нечестность Райкину не верю, не примечала за ней жадности к деньгам. Копеечку поднимет с пола, на стол положит».

Оперативная группа особенно была внимательна к людям, нечистым на руку. Интересовались, кто за последние дни выехал из деревни.