Записки следователя

Среди выехавших были Павел Матронов, Аркадий Вакаревич, Борис Яковин. Наводили о них справки, уточняли, кто на что способен, причину выезда и другие необходимые для нас данные.

Между тем доставили результаты повторной экспертизы замков. Оказывается, дверь здания правления колхоза открывалась особым ключом, а сейф — либо отмычкой, либо поддельной заготовкой.

Подозрения в отношении кассира, как и следовало ожидать, постепенно таяли. Хотя совсем исчезнуть, конечно, не могли. Не менял своего убеждения председатель.

С Раисой встречались каждый день. Мой напарник Соколов все хотел что-то понять в ней. Я подшучивал над коллегой. А он отвечал:

— Многих убийц, думается, такая красавица уговорила бы на покаяние. А мы ее записываем в преступники. На мой взгляд, чистое ее сердце. А что имела любовников, то не мы ей судьи.

Почему уехал ее приятель Павел Матронов? Надо бы допросить его жену. Но где гарантия, что она по злости не наговорит на Раису?

Полина Матронова, доярка колхоза, сидит перед нами. В волосах чуть пробивалась седина, большие, выразительные, спокойные глаза. Она заметно смущена — неприятна ей роль покинутой женщины.

— Муж поначалу работал не хуже других. Начальство было всегда довольно, поощряло. На стороне кто чем угостит — яблоком, медом — детям несет. Меня не обижал… А год назад признался: подбивается к нему Раиса. Посмеялись оба. И точку поставили. Слетал Райкин соблазн с Павлушки, как шелуха со спелой луковицы. Раиса бесновалась, что не по ее выходило. Строила ему одну за одной задачи. Но я наперед знала: бесполезно. И представьте себе, ошиблась…

Павлом следствие все больше заинтересовалось. Опять расспрашивали Раису, с которой продолжали встречаться почти каждый день.

— Лучше его в деревне, почитай, никого не было. Высокий, сильный, смелый, буйная шевелюра. А ни в какую. За грибами вместе ходили и на покосе под дождем куковали… Заманивала я его как-то поколоть мне дрова. Полины тем временем дома не было… Ну и добилась своего. Полина приехала, обо всем дозналась. Говорит ему: «Не мучь себя и поступай так, как велит сердце, разойдемся достойно, по-людски, оставь меня, иди к ней». Он и заявился среди ночи, в руке чемоданчик. И по-серьезному говорит: «Будем жить мужем и женой, разведусь, сходим в сельсовет». Тут-то я как заново родилась: «Зачем же ты мне напостоянно? Да я одна где села, там и легла, проснулась, встряхнулась — никому ничего не должна. А для тебя надо стирать, у плиты коптиться…» Уговаривал вместе уехать. Отказалась. Он исчез. Видно, с Вакаревичем Аркашкой подружился, — рассказывала Раиса бесхитростно.

Итак, Павел Матронов вместе с Аркадием Вакаревичем выехал из деревни. Куда? Узнали у матери Аркадия: устроились дружки каменщиками в местном строительно-монтажном управлении. Уехали как раз в тот день, когда была обнаружена в Сергеевке кража. Следовательно, алиби у них нет. Проверять надо.

Соколов, который выезжал допрашивать сельских беглецов, вернулся с новостью. В общежитии Матронова и Вакаревича он не встретил. Не могли их найти и товарищи по работе, а в комнате, где они жили, у соседей пропали деньги, часы и транзисторный приемник. Местная милиция разослала ориентировку об их задержании. Планы у нас менялись, вернее сказать, стали более определенными. Аркадия знали в селе как вора, это подтверждалось новыми обстоятельствами.

Мне дали в управлении дополнительные силы для засад в местах возможного появления приятелей. Розыск их стал неизбежным.

Трое суток ждали в Сергеевке, искали в прилегающих деревнях следы Матронова и Вакаревича. Наконец Павла нашли недалеко от Сергеевки, в заброшенном подвале, он колотился в ознобе. Когда пришел в себя, начал говорить медленно, глубоко продуманно:

— Судачат про нее, что она такая-рассякая. Одинокая она, не встретила человека по сердцу. Меня б любила, да между нами трое моих совсем еще сопливых, не выращенных, никому, кроме родителей не нужных ребят. Ни в чем не виню ее. Раньше бы встретить да жениться. Она б гулять от меня не пошла. Вакаревич! Скажу, где, скажу, где его искать. Про кражу в общежитии впервые слышу. Аркашка, выходит, негодяй, тень и на меня навел.

Вакаревич сознался в краже ценностей в общежитии. Часы «Молния» висели на стене, приемник «Вега» Аркадий уже продал, деньги потратил. От кражи в колхозной кассе, — отпирался. «И знать не знаю, и ведать не ведаю».

— Нет смысла, Аркаша, утаивать, — мрачно сказал Павел на очной ставке. — Рассказывай, как дело было, рассказывай. Меньше дадут…

Аркадий смотрел в пол, упорно молчал, раздумывая. Прошло немало дней, пока Вакаревичу втолковали, что по закону он может рассчитывать на такое смягчающее вину обстоятельство, как чистосердечное признание, если ничего не утаит о других преступлениях и своих соучастниках.

Павел Матронов утверждал, что будто они вдвоем с Аркадием «брали» кассу, но в это плохо верилось. Мелкие детали Павел путал. Сколько было денег, как их разделили и где они, объяснить не хотел. Нам представлялось, что Павел наговаривает на себя.