Записки солдата

«20 декабря (1917 года) в Бузулуке я получил от Кобозева три пулемета, 89 винтовок, несколько ящиков патронов и лент, погрузил все это в тендер паровоза и повел товаро-пассажирский поезд в Оренбург. Опасность была велика: Дутов выставил четыре вооруженных заставы в Платовке, Переволоцке, Сырте и Каргале. На всех заставах юнкера и казаки осматривали паровоз, но оружия не обнаружили»[3].

И это был не единственный случай, когда с большим риском для жизни доставлялось оружие в город.

В ноябре начали создаваться на заводах красногвардейские отряды. Особенно хорошо были вооружены рабочие железнодорожных мастерских.

Со дня захвата власти Дутовым заводы не работали, рабочие бастовали. Но наш завод мы, молодежь, посещали почти каждый день. На заводе был создан профсоюз.

Вскоре записались в Красную гвардию Михаил Кудрявцев, Павел Тур, Александр Ерш, Илья Ринг, Иван Ахраменя и я. Винтовки и патроны нам дали прибывшие с фронта солдаты. Многие захватывали оружие на складах. Часто обезоруживали небольшие группы казаков и полицейских. Оружие мы хранили в бараках, а в ночное время с помощью старых солдат изучали устройство его и тактику боя.

Участники обороны гор. Оренбурга в 1917—1919 гг. Слева направо: Павел Тур, Павел Хадыка, Андрей Ерш, Александр Ерш. (Снимок 1919 года).

Руководителей большевистской организации Оренбурга лично я не знал, но слышал о революционных делах таких товарищей, как С. М. Цвиллинг, А. А. Коростелев, Кичигин, А. Е. Левашов, К. Н. Котов. Они входили в Революционный комитет и возглавляли борьбу за установление Советской власти в Оренбурге.

Вспоминается арест дутовцами почти всех депутатов первого, только что созданного Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов и членов Революционного комитета прямо на заседании. В связи с этим началась всеобщая забастовка. К бастующим ранее дружно присоединились рабочие мелких предприятий, таких, как парикмахерские, кино и другие.

Затем город облетела радостная весть о побеге из тюрьмы 32 заключенных членов Революционного комитета и руководителей Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов. В числе бежавших были С. М. Цвиллинг, А. А. Коростелев.

Борьба за установление Советской власти в Оренбурге не прекращалась ни на один день. Вместо арестованных руководителей из рабочей среды выдвигались новые организаторы. Создавались красногвардейские отряды.

Рабочие понимали, что одной стачкой завоевать победу не удастся. Слишком неравными были силы. В Оренбурге находилось до 7 тысяч казацких войск. Вместе с Дутовым активно действовали меньшевики и эсеры.

В ноябре 1917 года оренбургские железнодорожники направили делегацию в Петроград к Ленину. Владимир Ильич 26 ноября 1917 года принял ее. Делегаты изложили Ильичу свою просьбу. Ленин тут же написал записку:

«В штаб (Подвойскому или Антонову)

Податели — товарищи железнодорожники из Оренбурга. Требуется экстренная военная помощь против Дутова. Прошу обсудить и решить практически поскорее. А мне черкнуть, как решите. Ленин»[4].

Вскоре к формирующимся красногвардейским отрядам в городе Бузулуке, которыми командовали Петр Алексеевич Кобозев и перешедшие линию фронта С. М. Цвиллинг и А. А. Коростелев, начало подходить пополнение. Из Петрограда, Самары, Казани, Челябинска, Перми, Уфы на помощь отрядам Кобозева прибывают вооруженные рабочие, доставляют патроны и снаряды.

В январе 1918 года на подступах к Оренбургу развернулись ожесточенные бои. А в конце месяца город был освобожден. В Оренбурге впервые устанавливается Советская власть.

На заводах и улицах города возникают митинги и демонстрации. Начали работать заводы. Но на работу и с работы все выходили с винтовками.

Вскоре нашей шестерке — Михаилу Кудрявцеву, Павлу Туру, Александру Ершу, Илье Рингу, Ивану Ахрамене и мне — предложили перейти на казарменное положение. Поместили нас в здании бывшего Неплюевского кадетского корпуса, где организовали роту из рабочих-кожевников. Здесь проводили с нами занятия по изучению материальной части винтовки, а во дворе, в тире, учили стрелять. Кушать ходили домой, ночевали в казарме. Иногда патрулировали по городу.

Рядом с пирамидами из винтовок стоял пулемет. Мне разрешили присутствовать на занятиях с пулеметом. Это был «кольт». Я очень интересовался им и не пропускал ни одного занятия.

Примерно в марте нас распустили по домам, обязав по тревоге немедленно явиться в казарму.