Записки солдата

Итак, окончилось мое участие в гражданской войне, служба в Красной Армии. Остались позади напряженные, кровопролитные бои. Я ехал в родную Белоруссию.

Поезд отстукивал километры, я приближался к Минску.

ОТ ВОЙНЫ И ДО ВОЙНЫ

Ну вот и Минск. Вернее, станция Минск. Поезд дальше не идет.

Где же устроиться на ночлег? Пожалуй, на вокзале. Города не знаю, знакомых здесь у меня нет. Выхожу на перрон. Ко мне подходит женщина и спрашивает:

— Может, нуждаетесь в ночлеге? Я живу рядом с вокзалом, на Петроградской улице, могу предоставить на ночь койку.

Конечно, я согласился. Дом деревянный, довольно вместительный. Там уже несколько заезжих, таких, как я. Комнат хозяйка не сдавала помесячно, а принимала нуждающихся в ночлеге только на одну-две ночи и за это брала довольно большую сумму. Это ей более выгодно, чем сдавать жилье на более длительный срок. Поэтому на мою просьбу она ответила категорическим отказом.

Ну что же — утро вечера мудренее. На следующий день после завтрака на вокзале занялся отыскиванием себе жилья. В первые два-три дня ничего не нашел. И только на третий или четвертый день удалось снять угол с койкой по Бобруйской улице в квартире сапожника.

Дом коммунальный. Комната, где стояла моя кровать, служила хозяину мастерской, столовой и приемной. Одним словом, это была главная жилплощадь в квартире. Комната маленькая, и зачастую посетителей садили на мою кровать. Вторая комнатка служила спальней семьи хозяев. Сколько условился платить, теперь не помню, но у меня уже свой угол, и я был доволен.

Подыскав квартиру, сразу же стал на военный учет. Мне выдали справку, что я нуждаюсь в работе. На бирже труда зарегистрировался по специальности — рабочий-кожевник. Конечно, работу сразу не получил, а мои скудные запасы требовали ускорить устройство на работу. Я начал ежедневно ходить на биржу труда и по учреждениям.

Как ни странно, но после проезда Ростова у меня ни разу не было приступа малярии. Я стал поправляться. Появился хороший аппетит.

Наконец биржа труда направила меня на работу на частный кожевенный завод по Старо-Виленской улице. Я был очень доволен. Завод оказался очень маленьким, только с зольным и дубильным отделениями. Здесь работало четыре-пять человек — семья хозяина. К моему огорчению, хозяин предложил работу только один день в неделю. Он даже высказался так:

— Поскольку тебя прислала биржа труда, скандалить с властями я не намерен. Буду платить за один рабочий день в неделю, но работы для тебя на заводе нет.

Конечно, я отказался от такой работы и вновь вернулся на биржу. Меня очень упрекали, что не сумел устроиться работать, и поставили на учет как штрафника, предложив явиться через неделю.

Но я все же ходил туда каждый день. Прислушивался, спрашивал о беженцах, думая найти кого-либо из своих Воронилович или хотя бы встретить знакомых прошлых лет. Но ни родных, ни знакомых не встретил.

К моему большому огорчению, я уже знал, что моя родина по Рижскому мирному договору еще с октября 1920 года отошла к Польше, что граница между Советским Союзом и Польшей — в сорока километрах от Минска. Из разговоров со случайными людьми на бирже и в квартире узнал, что в 1920—1922 гг. много бывших беженцев возвратилось в Западную Белоруссию. Считал, что, возможно, моя семья живет в Ворониловичах, хотя в этом уверен не был.

Прошел месяц. Работы по-прежнему нет. Семьи своей не нашел. Не было и знакомых. Мои скудные сбережения подходят к концу. Надо искать выход.

Выехать в Ворониловичи — это означало поселиться в Польше. В принципе выехать мог. Но там не мое государство. Польша Пилсудского враждебно относится к Стране Советов, которую я с оружием в руках защищал. За станцией Негорелое мне делать нечего.

Решил обратиться в городскую парторганизацию. Рассказал там о своем положении. Меня направили в городской военкомат с предложением устроить на работу вне биржи труда, как командира Красной Армии. Военкомат, в свою очередь, направил меня в штаб 2-й Белорусской дивизии, которой командовал тогда А. Д. Локтионов. А из дивизии направили военруком в 6-ю городскую еврейскую среднюю школу.

Итак, я получил работу. Школа размещалась по Комсомольской улице. Директором ее был Капчиц. Это одиннадцатилетка, специальная школа для детей, родители которых лишены по Конституции права голоса, то есть не имели права избирать и быть избранными в Советы депутатов трудящихся.

Это было какое-то особое учебное заведение. Окончившие школу не имели права поступить в высшее учебное заведение.

Почему в такой школе проводилась военная подготовка, зачем учили детей военному делу, сказать трудно. Но я стал готовиться к занятиям и полностью включился в работу.

Занятость моя в школе была небольшой, оставалось много свободного времени. Начал знакомиться с городом, его достопримечательностями, посещать кино, изредка театр. У меня появились знакомые. Стал постепенно привыкать к своему положению, новой жизни.