Записки солдата

Решили ему об этом не говорить. Но кто-то все же проболтался, и ему вскоре стало известно, какой он кашей лакомился. У сторожа началась рвота. Спасти жизнь ему не смогли.

В 1927—1928 годах профессор Василий Федорович Чарваков готовил к изданию книгу под названием «Судебная медицина». Для иллюстраций требовались фотоснимки пробоин из винтовки, обреза, револьвера, пистолета, охотничьего ружья и других видов огнестрельного оружия. Произвести выстрелы из оружия Чарваков попросил меня. Я с удовольствием согласился.

Стрелял я на разное расстояние для определения ожога, окопчения, внедрения порошинок, чистых пробоин. Стрелял из оружия в ватманскую и другую чертежную и простую бумагу, а также во всевозможную ткань верхней и нижней одежды. Эксперименты увлекали меня так, что я мог уверенно определять по пробоинам образец оружия и расстояние, с которого производился выстрел.

Но во время стрельбы из охотничьего ружья на расстоянии от 50 сантиметров до одного метра меня постигла неудача. Одна дробинка, попав в сук доски, отскочила и ударила мне в правый глаз. Меня тут же доставили в глазную клинику. К счастью, ранение было неглубокое и глаз остался целым, но на нижнем веке у носа до сих пор заметен бугорок.

Книга профессора В. Ф. Чарвакова с автографом была для меня хорошей памятью. К сожалению, она утеряна во время Отечественной войны.

Профессор Гольблят рассказал такой любопытный случай. Он, старый холостяк, питался в ресторанах и столовых. Но если возвращался домой поздно ночью, ужин готовил сам. В один из таких дней он решил сварить себе два яйца. Зажег примус, налил в кастрюлю воды и поставил ее кипятить. Взял в одну руку два яйца, а в другую карманные часы и задумался над какой-то проблемой. А когда вспомнил, зачем он зажег примус, обнаружил, что яйца держит в руке, а часы кипят в кастрюле.

Мы верили, что с ним могло это произойти. Он постоянно путал классы, хотя их было всего четыре. После десятиминутной перемены отыскать свой класс он не мог, возвращался в учебную часть и просил:

— Никак не могу найти класс, где я занимался, заведите меня туда, пожалуйста.

При опросах курсантов вместо фамилии называл:

— Товарищ аркуш, ответьте на вопрос…

Конечно, для ответа в классе никто не подымался, так как слово «аркуш» обозначало — лист, оно было напечатано типографским шрифтом на каждом листе классного журнала. Фамилии же курсантов вписаны чернилами. Безусловно, это было не незнание белорусского языка, а рассеянность преподавателя.

Как-то Алексей Андреевич Скапин рассказал о приключении с ним. Часть, в которой служил Скапин, стояла в районе городского поселка Заславль, недалеко от бывшей границы с Польшей. В трех километрах от части на одном хуторе летом он снимал комнату для семьи. Приходил домой поздно, но всегда старался застать еще не спящих детей, чтобы поиграть с ними. Раздеваясь, он клал пистолет под подушку, а для безопасности обойму с патронами вынимал и ложил в шкаф.

Однажды, когда он и дети улеглись спать, кто-то тихонько постучал в окно. Скапин слышал стук, но на улицу вышла жена, полагая, что за мужем пришли из части. На дворе стоял незнакомый молодой мужчина. Он попросил разрешения зайти в дом. В комнате предложил зажечь свет, занавесить окно и дать ему молока и хлеба. Сказал, что за все заплатит. Когда свет был зажжен, пришелец спросил, кто спит. Получив ответ, что это хозяин, он успокоился и сел к столу.

Скапин понял, что это шпион или диверсант. Алексей Андреевич вскочил с кровати, выхватил из-под подушки пистолет и скомандовал поднять руки вверх. При этом пригрозил, что при малейшем неповиновении будет стрелять. Оказавшись застигнутым врасплох, незнакомец поднял руки. Скапин был в одних трусах. Жена накинула ему что-то на плечи и открыла дверь. Алексей Андреевич впопыхах забыл обыскать задержанного и так с поднятыми руками повел его перед собой в свою часть.

Но когда они отошли более километра от хутора, вспомнил, что обойма с патронами осталась дома и пистолет не заряжен. Дальше начинался лес. Идти было опасно. Тогда Скапин повернул к ближайшему хутору. Разбудив хозяина, завел задержанного в дом, усадил к столу, а сам встал сзади и предупредил, что при малейшем движении будет стрелять. Крестьянина послал в часть вызвать наряд.

Видимо, ночной гость был один, иначе ему помогли бы. И Скапину было бы несдобровать.

Прибывший из части наряд обезоружил задержанного. У него оказались парабеллум и финский нож. На вопрос, почему он так легко сдался, ответил, что советский командир был физически развит, сильный и убил бы его с первого выстрела. Но когда Скапин показал пистолет без обоймы, задержанный заскрежетал зубами так, что выплюнул часть зубов с кровью. Перешедший границу хорошо владел приемами самбо.

Так, исключительная смелость и находчивость заставили коварного врага сдаться.

Сохранилась хорошая память о друзьях, близких товарищах из других подразделений.