Записки солдата

Если с точки зрения занимаемой территории миссия Паттона выглядела более внушительной, то перед Монтгомери стояла весьма трудная задача, так как в результате развала итальянских дивизий и отступления немцев из западной части острова в ее восточной части оказались сосредоточенными все войска противника.

Для Паттона, преисполненного наступательного духа и готового преследовать противника вплоть до Мессины, ограничение деятельности только западной половиной острова было жесточайшим разочарованием. Конечно, захват Палермо был важен для обеспечения снабжения 7-й армии, однако, за исключением этого единственного порта, других объектов в западной части острова не было. Понятно, что в захвате необороняемых высот, пленении послушных крестьян и павших духом итальянских солдат не было ничего героического.

На следующий день командование 15-й группы армий приказало Паттону продолжать наступление на север и перерезать прибрежную дорогу от Палермо к Мессине.

— А затем, — добавил офицер из штаба Паттона, — мы можем спокойно сесть на чемоданы и ждать, когда Монти закончит проклятую волну.

Однако это оказалось не так просто. 8-я армия вела тяжелые бои на равнине у Катании.

К полуночи 16 июля 45-я дивизия освободила дорогу Виццини — Кальтаджироне и, совершив марш кружным путем, заняла позиции левее дивизии Аллена. На рассвете следующего дня Миддлтон сразу же перешел в наступление.

В течение шести суток 45-я дивизия без отдыха наступала в центральной части острова. Это был один из самых упорных и длительных боев за все время войны на Средиземном море. Миддлтон имел в своем распоряжении только одну дорогу, ведущую на север. Вводя в бой свои полки поочередно, он смог продолжать безостановочное наступление днем и ночью.

Даже противник, постоянно находившийся под сильным нажимом, не мог скрыть своего восхищения изнурявшим его темпом наступления войск Миддлтона. Диксон доставил мне письмо, найденное у убитого немца. Оно было адресовано его брату на русском фронте.

«Эти удивительные американцы, — говорилось в письме, — ведут бой и днем и ночью, не прекращая огня».

Однажды, когда я ехал с командного пункта корпуса в Пьетраперции (я прозвал это город Петер Пайпер) в 45-ю дивизию, я взял в машину стоявшего на дороге солдата, направлявшегося на фронт. Он был из 82-й воздушно-десантной дивизии.

— Куда вы направляетесь? — спросил я.

— В мою часть, сэр.

— Но 82-я дивизия находится на другом конце острова.

— Да, сэр, — ответил он, — но я приземлился в расположении 45-й дивизии и решил остаться в ней.

Я невольно улыбнулся.

— Откуда вы сейчас едете?

— Из госпиталя, сэр. Я сбежал самовольно, не желая подвергаться длинной процедуре медицинского освидетельствования. Иначе я никогда не вернулся бы в свою часть.

— Ранены?

— Так, царапина. В госпитале подлечили.

— Знаете ли вы, что 82-я дивизия, вероятно, сообщила о вас как о пропавшем без вести, когда вы не явились после прыжка в район сбора. Может быть, ваши родные теперь беспокоятся о вас?

Он пожал плечами.

— Сообщите мне вашу фамилию, — сказал я, — и я дам указание, чтобы вас исключили из списка пропавших без вести.

Я передал сведения о нем в отдел личного состава корпуса.

За неделю после вторжения 7-я армия Паттона взяла в плен 22 тыс. человек, из них четверть составляли уроженцы Сицилии, мобилизованные в итальянскую армию. Охранять и размещать эту огромную массу голодных людей с каждым днем становилось все труднее. Предполагалось эвакуировать их морем в лагери в Северной Африке, а оттуда в Соединенные Штаты. Такая перспектива вовсе не повергала военнопленных в уныние.

На склонах холмов Сицилии к этому времени уже созревали посевы, но для уборки не хватало рабочих рук. Из деревень давно забрали, всех, за исключением стариков, старух и детей. Мы направляли военнопленных сицилийцев в лагеря и тем самым лишали их семьи рабочей силы для уборки урожая. Не собрав урожай, население Сицилии, возможно, оказалось бы на иждивении Соединенных Штатов. Это наложило бы дополнительное бремя на торговый флот союзников. Доводить дело до этого было бессмысленно.

На третью ночь после высадки Диксон доложил, что вблизи командного пункта корпуса был задержан итальянский солдат в гражданской одежде.

— Надеюсь, не шпион?

— Нет, сэр. На него он не похож. Просто бедный крестьянин и перепуган до смерти. Он сказал нам, что был в отпуске в деревне, когда пришли американцы, и хочет остаться дома.

— Мы не имеем права винить его за это, — сказал я.

— Конечно, нет, вероятно, тысячи солдат были бы рады поменяться с ним местами. Им наплевать на войну. Они хотели бы поскорее вернуться домой и приняться за работу.

— Тогда зачем мы их держим в лагерях?

— Убейте меня, генерал, если я знаю зачем.

— Монк, представьте себе, что произойдет, если мы распустим слух, что каждый сицилийский солдат, если он дезертирует, может вернуться домой. Тогда нам незачем будет брать их в плен.

— Я немедленно займусь этим, сэр. Мы можем распустить слух через местных жителей. Посмотрим, как он быстро распространится по виноградникам.