Записки солдата

Хотя я считал основным виновником трагедии флот ввиду отсутствия дисциплины огня, но не забывал, что зенитные орудия на берегу также включились в стрельбу. Кто открыл огонь первым и устроил побоище — корабельные или сухопутные зенитчики, — так и не удалось установить. Однако моряки были уже хорошо известны той легкостью, с какой они нажимали на спусковой крючок. Это выявилось в первый же день высадки, когда корабли неоднократно подвергали обстрелу союзные самолеты. Флот даже умудрился обстрелять своего собственного корректировщика огня.

Позднее зенитчики утверждали, что немецкие самолеты повернули назад и пристроились в хвост наших транспортных самолетов для повторной неожиданной атаки наших кораблей. Хотя этому сообщению многие поверили, оно никогда не было ни подтверждено, ни опровергнуто.

Нервозность флота была позднее «объяснена» офицером из штаба адмирала Каннингхэма.

— Имейте в виду, господа, — заявил он, обращаясь к офицерам штаба воздушно-десантных войск, — что до сих пор каждый самолет, который появлялся над нашими кораблями в Средиземном море, был вражеским. И хотя флот сейчас переживает переходный период, все еще чрезвычайно трудно убедить легких на нажим спускового крючка молодчиков, что вполне реальна такая вещь, как появление в воздухе над нашими кораблями своих самолетов.

В результате этой трагедии в Сицилии командование военно-воздушных сил с горечью констатировало, что единственный способ избежать обстрела корабельной зенитной артиллерией своих самолетов заключается в том, чтобы держаться от кораблей как можно дальше. В дальнейшем при организации воздушно-десантных операций мы старательно обходили наш флот.

Сицилийская кампания состояла из нескольких отдельных этапов, первым из которых являлась высадка союзников на побережье острова и последним завершающим этапом — захват порта противника — Мессины, через который эвакуировались его войска на Апеннинский полуостров. Перед вторжением в Сицилию планировалась только высадка десанта на побережье. Дальнейшее руководство операциями должно было осуществляться группой армий Александера.

После закрепления на плацдарме 2-й корпус должен был двинуться в глубь острова и занять три стратегических аэродрома противника, находившиеся в полосе наступления корпуса (схема 12). Затем корпус продолжал наступать до выхода на шоссе Виццини — Кальтаджироне, идущее параллельно берегу залива на удалении приблизительно 40 километров. Эта дорога была «желтой линией» (рубежом), до которой должны были продвинуться наши войска.

Оседлав эту дорогу, 2-й корпус создавал прочные позиции для развития наступления на север. Дорога Виццини — Кальтаджироне представляла собой одну из важных магистралей, которая тянулась от побережья Сицилии в центральную часть острова, к укрепленному узлу дорог у Энны. Эта дорога являлась также основным путем подхода к узлу дорог из юго-восточной части острова, где мы высадились. Впоследствии я узнал, что этот факт не ускользнул от внимания генерала Монтгомери с его обостренным чутьем тактического маневра.

Во второй половине дня 11 июля 45-я дивизия заняла первый из трех намеченных аэродромов в районе Комизо. На аэродроме было захвачено 25 самолетов противника, причем вокруг аэродрома валялись остатки более ста самолетов. Я быстро направил дивизион зенитной артиллерии в Комизо для прикрытия аэродрома от атак вражеской авиации, пока велись работы по переоборудованию его в американскую воздушную базу.

Первым после захвата аэродрома на поле приземлился двухмоторный средний германский бомбардировщик «Ю-88». Когда самолет выпустил шасси и стал заходить на посадку, наши зенитчики открыли огонь и промахнулись. Подрулив к стоянке, пилот выскочил из кабины, грозя кулаком орудийному расчету. Только тогда он узнал, что аэродром занят. Затем появились два «Мессершмита», наши зенитчики не стали открывать огонь и захватили в плен еще двух летчиков. Наконец над полем пролетел на бреющем полете с разведывательной целью «Спитфайр». На этот раз сбитые с толку зенитчики обстреляли свой самолет.

На следующее утро на аэродром должна была перебазироваться эскадрилья «Спитфайров». Опасаясь, что «Спитфайры» могли подвергнуться обстрелу, я послал Хансена в Комизо к командиру зенитного дивизиона.

— Скажи ему, — сказал я Хансену совершенно серьезно, — что если хоть одно орудие откроет огонь при подходе «Спитфайров», он может убираться через горы в Мессину.

* * *

14 июля мы подошли на расстояние действительного артиллерийского огня к дороге Виццини — Кальтаджироне, открывавшей нам путь к Энне. В этот день Паттон вызвал меня в штаб 7-й армии в город Джела. Дорога была забита потоком встречных машин с побережья, мимо нас прошла колонна медицинских сестер. Их лица были грязны и потны. Я застал Паттона в облаке табачного дыма.

Он стоял вместе с начальником оперативного отдела, склонившись над картой.