Записки социальной психопатки

Сама Раневская о себе и революции писала так: «Не подумайте, что я тогда исповедовала революционные убеждения. Боже упаси. Просто я была из тех восторженных девиц, которые на вечерах с побледневшими лицами декламировали горьковского «Буревестника», и любила повторять слова нашего земляка Чехова, что наступит время, когда придет иная жизнь, красивая, и люди в ней тоже будут красивыми. И тогда мы думали, что эта красивая жизнь наступит уже завтра». Увы, довольно скоро она поняла, что новый мир такой же мещанский, как и прежний.

Во второй половине 20-х годов Раневская немало поездила по стране, играя в театрах Баку, Смоленска, Гомеля, Архангельска, Сталинграда.

За эти годы ее богатая биография пополнилась новыми впечатлениями, встречами и конечно ролями. В Баку она вновь встретилась с Маяковским, которого уже видела однажды в Москве. В Смоленске она играла Дуньку в пьесе Тренева «Любовь Яровая», а потом девицу легкого поведения Марго в пьесе Алексея Толстого «Чудеса в решете». Она очень любила этих героинь, и кстати, играя Марго, исполняла романс «Разорватое сердце», который сама специально сочинила для этой роли.

Потом она оказалась в Сталинграде, и занес ее туда отнюдь не случайный ветер. Там как раз строился огромный тракторный завод, один из первенцев советской индустрии, и Раневской хотелось своими глазами увидеть великую социалистическую стройку, посмотреть на строителей этого гиганта, в которых она надеялась найти людей будущего, свободных от мещанских предрассудков прошлого.

И это был не только поиск нового зрителя, но и поиск себя. Раневская лучше многих понимала, что актер должен постоянно совершенствоваться, а значит всегда быть там, где создается что-то новое и передовое, чтобы ни в коем случае не отстать от жизни.

В театре Сталинграда Раневская начала сама сочинять для себя роли.

Конечно, дописывала и доделывала роли под себя она и прежде — добавляла слова, импровизировала, сочиняла песенки для своих героинь и т. д. Но все это были мелочи, не выходящие за обычные рамки актерской импровизации. А в Сталинграде режиссер Борис Пясецкий предложил ей сыграть в пьесе, в которой вообще не было для нее роли. Просто сказал: «Мне надо, чтоб вы играли. Сыграйте, пожалуйста, то, что сами сочтете нужным».

Раневская прочитала пьесу и нашла там место, куда можно было вставить нового персонажа. По сюжету там бывшая барыня, ненавидящая советскую власть, делала на продажу пирожки. И вот героиня Раневской стала приходить к этой барыне и рассказывать выдуманные смешные новости про большевиков. Барыня радовалась и кормила ее пирожками, а зрители умирали со смеху. Потом барыня выходила из комнаты, а героиня Раневской крала у нее будильник и прятала под пальто. Но после возвращения хозяйки будильник звенел, она вынимала его, ставила на место и плакала.

Зрители провожали ее аплодисментами, и Раневская очень гордилась тем, что в финале этой сцены они не смеялись, а сочувствовали ее героине.

Пясецкий был в восторге, и в дальнейшем воодушевленная успехом Раневская все чаще становилась соавтором и режиссером своих ролей в театре и кино.

Долгий вояж по провинциальным театрам завершился для Фаины Раневской летом 1931 года, когда она вернулась в Москву и поступила в театр МОНО (Московского отдела народного образования).

Правда, проработала она там недолго, сыграла несколько ролей и с облегчением рассталась с этим скучным местом, перейдя в куда более интересный Камерный театр под руководством Александра Яковлевича Таирова.

Попросилась Раневская туда сама — Камерный театр она любила давно, посещала его в каждый свой приезд в Москву, восхищалась работой главного режиссера и наконец решилась написать ему письмо. Таиров ей ответил, что был бы рад ее принять, но сейчас у него в репертуаре нет для нее ни одной подходящей роли. Однако он вовсе не отказывал, просто предлагал отложить этот вопрос до приезда театра с гастролей. В ожидании их возвращения Раневская и устроилась в скучный МОНО.

Камерный театр задержался на гастролях дольше, чем предполагалось, но за эти месяцы Таиров не забыл о Раневской и в сентябре 1931 года предложил ей роль в спектакле «Патетическая соната».

Первой ролью Раневской в Камерном театре была роль проститутки Зинки в спектакле «Патетическая соната» по пьесе советского драматурга Н. Кулиша.

Выбор пьесы был довольно странным — прежде Таиров предпочитал классику, а тут вдруг взялся за произведение о Гражданской войне, да еще и жестко раскритикованное за мелкобуржуазность и украинский национализм. К сожалению, он рискнул и проиграл — вскоре спектакль пришлось снять с репертуара, иначе театру грозили серьезные репрессии.