Записки советского адвоката. 20-е – 30-е годы

Кто же эти содержатели диких животных и торговцы горючими материалами? Кто возводит сооружения или владеет автомобилем, что является источником повышенной опасности? Кто владеет мельницами, крупорушками, лесопилками, паромными переправами и тому подобным? Никто. Про кого же написана эта статья? Про государственные учреждения и предприятия.

Эта статья интересна лишь тем, что она выражает презумпцию об ответственности владельцев источников повышенной опасности. Они отвечают наперед во всех случаях и освобождаются лишь при трех условиях, указанных в законе. Это практика, установленная нашим дореволюционным Сенатом.

Последняя глава Гражданского кодекса — наследственное право. Например, человек умер, а похоронить его не на что. Тогда предприятие приказывает сделать гроб из старых досок от забора, дает дроги, в них втыкается какой-нибудь красный флаг с надписью мелом, разведенным в воде: «Пищепродукт» или «Кожкоопремонт» — это знамя, под которым работал покойный. Гроб накрывается красной ситцевой скатертью, снятой с письменного стола, а потому покрытой чернильными пятнами, и процессия трогается. За гробом идет вдова, ведя за руку сынишку или дочурку. Они нищие. Они горько плачут: завтра им нечего будет есть, не с чем пойти на базар. За гробом идет также завхоз предприятия. Его обязанность — следить, чтоб не украли знамя и скатерть, так как из них можно сделать наволочки и кальсоны.

Завхозов называют по-разному. Если это солидное предприятие с большим количеством материальных ценностей и, как всегда, с многомесячной отсталостью и путаницей в учете, так что можно кое-что «потянуть», их называют «начальник тяги чужих вещей». Если же предприятие мизерное вроде Кожкоопремонта, где кроме обрезков от заплаток кожи ничего нет, их называют «начальник мусор-движения». Есть и такие завхозы, которым делать нечего: они смотрят только за зданием, конторой, конюшней, но занимают при этом какой-нибудь партийный пост. Их называют «начальник атмосферного давления».

Но вот умер богатый человек, доктор Федоров. Он окончил в свое время Императорский Московский университет и прибыл на Кубань. Здесь все обильем дышит, и, хотя доктор не имел штанов и ходил в крашеных подштанниках, он быстро нажил практикой два кирпичных дома в городе, хотя и одноэтажных, но весьма солидной постройки. В местном музее я видел разные документы и, между прочим, прокламации, из которых видно, что он баллотировался в Государственную думу как социалист-революционер. Пришел «новый режим». Федоров решил и от него все взять, и сохранить ранее нажитое, а потому вступил в партию большевиков. Дома его не были «муниципализированы», как трудовые, и фининспектор относился к его частной практике снисходительно, так как к нему обращались за медицинской помощью и сами «головки», и их жены с расстроенными нервами.

И вот он умер. Дубовый гроб, прекрасно обитый внутри шелковой мануфактурой. Жена одела покойника в лучшее его белье, шерстяной новый костюм табачного цвета, новые ботинки, вложила ему в жилетный карман его любимые золотые часы с такой же цепочкой и надела ему золотое обручальное кольцо.

Итого: обивка в гробу — 150 руб., белье — 50 руб., костюм — 4000 руб., ботинки — 300 руб., часы — 2000 руб., цепочка — 1500 руб., обручальное кольцо — 200 руб. В общем, по базарным ценам товару на 8200 руб. За эти деньги рядовому рабочему надо работать два с половиной года. Но прошли упорные слухи, что покойника выкопали, раздели и опять закопали. И мне стало ясно, что это «работа» местной кладбищенской власти.

Во что же, однако, превращается в советских руках Гражданский кодекс, это писанная юридическая геометрия? В ничто. Гражданские правоотношения возможны лишь при твердом и широком праве частной собственности, при устойчивости его и при прочной защите закона. Гражданский кодекс нужен при свободном развитии частной инициативы, предпринимательства, торговли и промышленности. Гражданский кодекс есть спутник и руководитель частного капитала во всех его видах развития. Он есть символ свободы. В первобытном обществе зулусов и в социалистическом государстве ему делать нечего.

Советский Гражданский кодекс нельзя изучать отвлеченно вне его применения в жизни. Некоторые статьи Гражданского кодекса используются советскими судами прямо-таки злокачественно. Так, например, ст. 1 гласит, что «гражданские права охраняются законом за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением». Разумная статья, против нее спорить нельзя. И в нашем старом законе иски, основанные на безнравственном основании, удовлетворению не подлежали; всякие споры по игре и для игры также не имели защиты в суде.

Советская же практика иная. Квартирант-партиец попросил у своего хозяина большой ведерный самовар. Прошло две-три недели — самовар не возвращается. Его приспособили для варки самогона, и он постоянно нужен. Хозяин просит вернуть.

— Да разве это твой самовар?

— Как же, он у меня уже 25 лет.

— Ну, отлично, теперь моя очередь, и я буду им пользоваться 25 лет.