Записки спортсмена-воздухоплавателя и парашютиста

Вот, например, что произошло однажды на летном поле. Стартовая команда подтягивала за поясные веревки приземлявшийся дирижабль. Сильный порыв ветра неожиданно вырвал корабль из рук людей, и он стал подниматься. Все бросили веревки, но работник эскадры, державший гайдроп, не успел его отпустить и был поднят на высоту в несколько сот метров. Не растерявшись, он прочно, «восьмеркой» обкрутил ноги канатом и в таком положении висел под дирижаблем. Экипаж, увидев необыкновенное происшествие, полетел над каналом, проходящим вблизи Долгопрудной, и стал осторожно снижаться с таким расчетом, чтобы невольный пассажир опустился на воду. Все окончилось благополучно. Находившийся на краю гибели «воздушный гимнаст», отпустив гайдроп, спокойно поплыл к берегу.

А вот другой случай, имевший место в дни войны при обучении десантников и, к сожалению, завершившийся трагически. Автолебедка опускала аэростат наблюдения, из гондолы которого только что выпрыгнуло несколько парашютистов. Сидящий в гондоле пилот-инструктор Андрей Гришин готовился принять на борт очередную группу обучающихся. Когда свисающие с аэростата поясные приблизились к земле, за них ухватились солдаты. Техник, управлявший лебедкой, зазевался, не остановил ее вовремя, и трос, на котором удерживался аэростат, лопнул. Аэростат стремительно взмыл вверх. Гришин с ужасом глядел на весящего в трех метрах от гондолы на носовой поясной веревке молодого солдата…

У нас есть строжайшее правило: ни в коем случае не обматывать вокруг руки поясных веревок при наполнении и выпуске в полет аэростатов. Пренебрежение этим правилом и привело солдата к тому, что его внезапно утащило в воздух. Пилот ничем не мог помочь ему.

- Держись! - кричал он. - Сейчас пойдем вниз!

Но имевший большую сплавную силу аэростат не слушался клапана и продолжал подниматься.

- Подтянись и обвяжись веревкой! - приказывал и просил Гришин.

Руки солдата, слабея, выпускали поясную. Беззвучно пошевелив губами, он сорвался и камнем полетел вниз.

Смелый, физически тренированный человек, вероятно, вышел бы победителем в этой борьбе за жизнь. Мне вспоминается, как мужественно вели себя мои молодые товарищи Аркадий Новодережкин и Игорь Старицин, когда попали вместе со мною в довольно опасную переделку.

Наш субстратостат более часа дрейфовал на высоте 10700 метров. Глубоко под нами простиралась сплошная облачность, пустынная и безбрежная, как море. Лишь на востоке над облаками выступала, будто маяк на маленьком островке, красивая, увенчанная шпилем башенка - вершина здания Московского государственного университета на Ленинских горах.

Пора было подниматься, чтобы закончить научные наблюдения. Окинув взглядом приборы, я обратил внимание на вариометр: к моему удивлению, он показывал, что мы опускаемся со скоростью 3 метра в секунду. Взглянув вверх, я увидел, что выполненная до этого оболочка обмякла и сморщилась, а рукав аппендикса закрылся - верные признаки снижения! Новодережкин вопросительно смотрел то на меня, то на стрелку вариометра, которая все больше отклонялась.

Я велел Аркадию сбросить балласт. Он обрезал шпагат, и за бортом опрокинулись привязанные к гондоле три мешка с песком. Никакого результата! Скорость возросла до 8 метров в секунду. Я приказал своим спутникам прицепить парашюты и велел Новодережкину передать о случившемся в обсерваторию.

«Не травят ли клапаны?» - подумал я, поочередно натягивая и быстро отпуская обе клапанные веревки: оболочка, объемом пять тысяч пятьсот кубических метров, имела два газовых клапана.

«Субстратостат почему-то быстро снижается», - сказал Новодережкин в микрофон.

Тарелки клапанов захлопнулись нормально. Значит, дело не в них. Стрелка вариометра продолжала отклоняться: 10… 11… 14 метров в секунду!

- Балласт!… Еще, еще!…

Новодережкин и Старицин сбросили около тонны песка, но скорость возрастала. Дело плохо! Несомненно, где-то на оболочке есть разрыв.

«Бросаем балласт… Еще сбросили балласт», - передавал по радио Аркадий.

Гондолу так раскачивало, что нам приходилось крепко держаться за стропы. Нижнюю часть оболочки сильно трепал встречный воздух. Не хватало, чтобы у нас в дополнение ко всему произошел пожар!

- Подтянуть уздечковую!

Аркадий и Игорь изо всех сил натянули уздечковую, но она выскользнула и свисающая материя с глухим хлопком отбросилась кверху. Очевидно этот удар выдавил из оболочки через разорванное место много водорода. Я догадался об этом, так как скорость резко возросла… Хотя бы одному из нас следовало облегчить субстратостат. Я велел сесть на борт и приготовиться к прыжку никогда еще не прыгавшему с парашютом Старицину. Аркадий, как пилот и радист, не мог первым покинуть наш терпящий крушение «корабль».

- Не выдергивай кольцо сразу, - предупредил я Игоря. - Медленно считай до десяти, иначе попадешь на гайдроп. Считай громко, чтобы я слышал!

«Балласт сброшен весь. Решаем облегчить гондолу и сбросить с парашютом Старицина», - продолжал передавать Новодережкин.