Записки старого дурака. Тетрадь четвертая

Почему барон не указал калибр пушки, вес ядра, скорость и направление ветра и при помощи чего он управлял ядром. Мы до сих пор ничего не знаем ни чина, ни звания. Вот другой пример. Имя лошади рассечённую пополам? Одна половина этой безымянной страдалице щипать осталась травку, а другая в кусты до ветру. А ведь знай мы имя лошади, не задумываясь поверили бы.

Я знаю имя лошади, на которой катался Александр Македонский. Буцефал! И я верю, что он когда-то жил. Скажи, читатель, какое имя носила лошадь дон Кихота? Нет, неправильно. Не Ренессанс, а Росинант. Каждый пиит знает Пегаса. Некоторые из них помногу раз летали на нём к своим гризеткам. Даже у коровы есть имя, если она у вас есть. Дядя Коля из нашей деревни по наущению жены записал свою корову на имя «Квитанция». Уж очень жалко ей было любовницу д’Артаньяна.

У нас говорят: «ложка правды испортит бочку лжи». Так что сколько не кати на нас бочек, всегда всё будет зря. Это очень раздражает наших партнёров на западе. Производить враньё становится убыточным занятием.

Так что вот, читатель, врать не стану, а расскажу всё как было на самом деле.

Как только товарищ гестаповец изготовился распустить руки мимо моего уха просвистел кулак в чёрной перчатке и на одно мгновенье задержался на фэйсе лица антропопитека. Тот не замедлил распластаться на полу. С изумлением я смотрел на распростёртое тело. Товар был сильно испорчен и пал в цене. Я даже растерялся. Прошло немного времени пока я собрал воедино всё, что растерял. Обернулся, чтобы опять рассыпаться в благодарности, но никого на вокзале не увидел. Какая-то тётка о чём-то говорила с кассиршей и где-то вдалеке кто-то тащился с чемоданом на перрон. Я тоже не стал заботиться о поверженным, быстро пошёл на платформу и вошёл в вагон. Как потом выяснилось, товарищу было поручено отнять у меня документы. Руководство должно было ему сообщить об этом. Но только не успели, а может и не захотели, пусть де проучит старого дурака, чтобы не совал нос куда не следует.

Вагон был почти пустой. Пришла проводница, предложила чай, еще зашла в какое-то купе и «вагончик тронулся».

Я устал несколько от впечатлений и захотел вздремнуть. Но не тут-то было. В голову полезли в полной непоследовательности разные мысли. Вспомнил свою почившую в бозе супругу. Мозг мой плакал и как-то само собой родился стишок.

Часто вижу, дорогая.

По ночам тебя живой.

Все невзгоды лучше Рая,

Лучше рая хлеб сухой.

Ночью звёздочка мерцает

Над могилою твоей.

И моя там, где-то с краю

Приближаюсь я уж к ней.

И когда тебя не стало,

Понял, как тебя любил,

Но признанье запоздало

Белый свет мне стал не мил.

В голове царил ералаш. Вспомнил Ардова. Это сейчас он священник, тогда был шалопай и нравился моей благоверной. Затем вспомнились передачи по ТВ о взятии Рейхстага. Было непонятно, почему его фактически брали вручную. Надо будет, если в целости и сохранности доберусь домой, навестить Сатурна и внести ясность в это истории. Сатурн жив. Он сейчас в Москве.

Я задремал, когда поезд уже приближался к Москве. Разбужен был шумом в коридоре. Встал, открыл дверь купе и высунул нос. Тоже самое сделали пассажиры из двух других. Вагон был пуст. Мы увидели голову проводницы на пороге купе. Остальная часть находилась внутри. На полу валялся стакан и подстаканник, ложечка. Около неё стоял мужик с рюкзачком за спиной. В вагон входили какие-то люди. «Полиция», подумал я. Мужик уже рассказывал про то, как он отлучился в туалет. Вернулся. Увидел, пропал чемоданчик. Из соседнего вагона позвал проводницу. Тем временем проводница очнулась. Никого не видела, ничего не помнит. Пошла забирать стаканы….

При осмотре купе полиция обнаружили раздавленную ампулу на полу. Видимо, женщина наступила на неё.

Конечно, на пассажиров посыпались вопросы, протоколы….

Как потом выяснилось, за мной и за тем мужиком в маске от короновируса следил мужик, он был прикрытием и курьером. Отнять у него документы было невозможно, поскольку кулак в чёрной кожаной перчатке был неотъемлемой его сущности. Вот затейники из Гестапо и придумали вышеизложенный фокус. Обездвижить курьера. Но, как всегда, только посмешили Бога. Пошло всё не так. Чемоданчик они утащили, однако документы были в рюкзаке. Кстати, когда курьер отправился писать, рюкзачок он оставил лежать рядом с чемоданчиком. Это была ошибка, но ворюга имел стандартные мозги – документы в рюкзаках не носят – и попёр чемоданчик.

На вокзале искомые полицией растворились. Там-то без свидетелей папку со списочком курьер и передал мне.

Но кто-то из этой шайки не упускал нас из виду и видел, что я выбросил «документы» в урну. Все остались довольны. На верх гестаповцы сообщили, что документов у меня нет.

Под присмотром я благополучно добрался домой. Очень соскучился Бенедикт, мяукал, терся о мои ноги, прыгнул мне на грудь. Всячески высказывал своё ко мне расположение. Что касается Газдрубала, то чего он только не плёл: завожу друзей, не ценю преданность, манкирую своими обязанностями и даже назвал меня нечестивцем. Постепенно всё пришло к привычной жизнитечению.