Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Второй раз меня депортировали из Узбекистана в 2005 году. Я прилетел в Узбекистан как раз в тот день, когда на популярном в Средней Азии сайте «Фергана. ру» была сделана перепечатка из русского Newsweek моей статьи о подавлении восстания в Андижане.

В Узбекистан меня попросту не пустили и два дня держали в транзитной зоне, уговаривая купить билет в любую страну. Я принципиально отказывался, и в итоге власти официально депортировали меня из страны.

Обижаться на узбеков мне не приходится: обе депортации оказались для меня хорошей рекламой. Так, в 2005 году я даже попал в топ новостей дня.

Более того, мне кажется, что и своих целей Ташкент не добился: у Узбекистана с Россией безвизовый режим, а значит, мне «на смену» приедут другие журналисты. А вот для Туркменистана такая политика более эффективна — у этой страны визовый режим со всеми странами мира, а разрешение на въезд дается только «проверенным товарищам».

5. Самые «советские» республики

«Мы жили как в раю!»

— Настанет день, когда жизнь в прежнем СССР мы будем вспоминать как лучшие годы, — убеждал меня в далеком 1991 году солидный дядечка, депутат непризнанной Приднестровской Молдавской Социалистической Республики. Тогда я лишь посмеялся над этим высказыванием, но, как мне пришлось позднее убедиться, этот прогноз оказался верен для многих жителей бывшего СССР. Особенно сильна была тоска по распавшемуся Союзу в неблагополучных регионах.

Так, если в России после распада СССР стало лучше жить довольно много людей, то в среднеазиатских республиках (за исключением Казахстана), кроме ничтожной по численности прослойки новоявленных феодалов и баев, после крушения коммунистической системы гораздо хуже стали жить все местные жители.

«Работа в Москве, запись только одни сутки» — такое объявление можно встретить практически на всех ташкентских базарах. Те же, кто продает, нахваливая, товар, не преминут подчеркнуть: «Брат, не скупись — покупай, это же российское качество!»

— Вот говорят, что русские нас захватили, а сейчас многие к ним добровольно в рабство едут. Нет, при СССР мы жили как в раю, хотя и не понимали этого! — приблизительно такую точку зрения мне приходилось слышать в Средней Азии очень часто.

Сегодня Центральная Азия — это, пожалуй, единственное место в мире, где российский паспорт является предметом зависти и уважения. «Настоящая» заграница для местных жителей — несбыточная мечта; отказы в визе в американских посольствах достигают здесь 90 процентов. Олицетворение успеха для уроженца Центральной Азии — найти работу в Москве или же, на худой конец, в любом крупном российском городе. В Киргизии и Таджикистане прибыльно работает целый ряд фирм, легально устраивающих соотечественников на работу в России. Результат налицо: практически все дворники в Москве — таджики или киргизы.

Города-призраки

В шестидесятые годы прошлого века Москва начала создавать энергетическую базу Средней Азии. Высоко в горах в сотнях километров от больших городов строились плотины, шахты. При стройках социализма создавались поселения — прообразы городов светлого коммунистического будущего.

В образцово-показательные города, символизирующие мощь советской империи, способной освоить даже отсталые отдаленные окраины, ехали добровольцы со всего Советского Союза.

Так высоко в горах образовались «русские» островки: Рогун, Нурек, Малисай, Шуроб, Янгиабад. Коренные жители жестоко завидовали переселенцам. У приезжих была великолепная зарплата, в новоявленных городках обязательно наличествовали кинотеатры, стадионы, а ассортимент магазинов соперничал с московским. Сегодня почти все эти поселения превратились в города-призраки.

В восьмидесятые годы прошлого столетия шахтерский город Шураб был известен как «кочегарка» всего Таджикистана. Это был русский «островок». Жители окрестных кишлаков ездили сюда как на экскурсию. Получить здесь квартиру считалось огромной удачей. В городе было московское снабжение, людям платили очень большие зарплаты. Стиль жизни здесь был вполне европейский, и все местные таджики свободно говорили по-русски.

Когда попадаешь в нынешний Шураб, создается впечатление, что город пострадал от массированных налетов вражеской авиации: руины домов, редкие, с испугом глядящие на приезжего, одетые в лохмотья люди. Лишь полустертые вывески — клуб, магазин, Дом культуры — напоминают о том времени, когда в этом страшном месте была совсем другая жизнь.

В восьмидесятые годы в городе проживали около 16 тыс. человек. Сейчас здесь осталось четыре тысячи жителей. Главная причина бегства людей — закрытие большинства шахт. Если в советское время в год добывалось около 10 млн. тонн угля, то сегодня от силы 30 тыс. тонн. В советское время здесь работало 3 тысячи рабочих, а сейчас лишь около 400 человек.

Зимой дома не отапливаются, температура в квартирах опускается ниже нуля. Водопровод в городе фактически не работает, и местные жители вынуждены выстраиваться с ведрами у машин с цистернами.