Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы

– Давай позже, – стряхнул с себя руку Твердов, разглядев боковым зрением, что конечность принадлежала Вите Ковалеву.

– Ты че, не понял? – тут перед ним возник Юра Ковалев, заслоняя собой дорогу.

– Парни, я сейчас к вам выйду, пять минут, – улыбнулся им «Председатель», чувствуя, что принятый накануне трофейный самогон уже всосался и стал притуплять и страх, и инстинкт самосохранения.

По-видимому, такой ответ не понравился братьям Ковалевым. Потому что стоявший перед Твердовым Юра неожиданно набычился и, размахнувшись по-деревенски, с разворотом, попытался ударить его в голову увесистым кулаком. Удар пришелся точно в ухо танцующему рядом крепкому небритому мужику лет сорока. Мужик тут же улетел в сторону, а на его месте возник другой, чуть помладше, но тоже небритый и сильный, который выпустил серию ударов по широкому Юриному подбородку.

Твердов не стал дожидаться, чем там все закончится, а, работая локтями, стал пробиваться к стене, где танцевала Галя. Он хотел вытащить ее из толпы и объясниться. Однако Александр рванул не в том направлении. Уворачиваясь от удара Ковалева-младшего, он сбился с курса и теперь очутился совсем в другом углу. Самое обидное, что Галя не видела его. Она вообще никого не видела, так как Серега Клоп загородил ей собой весь обзор.

Осознав свою оплошность, Александр попытался изменить направление движения. Но не тут-то было. Вся эта человеческая биомасса в зале неожиданно развернулась к нему своими лицами и набросилась на Твердова с кулаками. По крайней мере, ему показалось, что все, кто его в тот момент окружал, пытаются его ударить либо рукой, либо пнуть. Громкая музыка заглушала вопли и крики беснующейся толпы. Твердов видел звериные оскалы, мелькание кулаков и стоп, достигавшие своей цели.

Зажатый в дальнем углу зала, он стал очень плохой мишенью. Десятки озверевших и объединившихся за одно мгновение людей, тщетно пытались его достать своими конечностями. Они сгрудились в узком пространстве и только мешали друг другу. Их КПД оказалось близким к нулю. Их руки и ноги просто мелькали в пестром освещении светомузыки, не принося Александру существенного вреда. Чего не скажешь от Твердове. «Главное не упасть – затопчут!» – отпечаталось у него в голове.

Оттолкнувшись от защищавшей его сзади кирпичной стены, Твердов стал пробивать себе дорогу к выходу. Точными и сильными ударами в голову и в корпус он сокрушал своих врагов. Набитые годами и ставшие уже железными кулаки и локти разбивали маячившие возле него лица, словно перезрелые помидоры. Темная и алая кровь разбрызгивалась и фонтанировала вокруг, словно свежий томатный сок. Крови было слишком много, и вся кровь не его. Со стороны «Председатель» напоминал былинного богатыря, который «направо махнет – будет улица, а налево – переулочек».

Народ валился снопами. Сзади Твердова образовалась широкая просека. Он, как мощный ледокол среди толстых льдов, напористо пробивал себе путь. Толпа бесновалась, но ничего не могла с этим поделать: слишком тесно им было всем скопом прихлопнуть всего одного, но довольно умелого бойца.

Меньше минуты ушло на то, чтоб Александр прорубил себе дорогу и, добравшись до выхода, из последних сил ударом правого локтя в приметную челюсть свалил выросшего у него на пути Юру Ковалева и бросился вниз по лестнице в фойе, а оттуда наружу.

Очутившись на улице, он вздохнул полной грудью обжигающий ледяной воздух и кубарем скатился с невысокого крыльца. Ничего лучшего не придумал, как встать здесь же, недалеко от входа, прислонившись к холодной стене клуба вспотевшим телом. Легкие буквально разрывались, захватывая все новые и новые порции недостающего кислорода из окружающего воздуха. Александр не припомнил, чтоб когда-либо испытывал такие колоссальные физические нагрузки. Ведь, по факту, он укокошил не менее двадцати, а то и больше человек. Хорошо, что не насмерть. Хотя кто знает?

Последняя мысль неприятно покоробила его. А может, обойдется? Саднило грудь, болели руки, ноги. Но больше всего ныли разбитые кулаки. Несколько раз он попал по открытым ртам и покарябал о чужие зубы свои кулаки.

Он приходил в себя, скрытый ночной темнотой. А темнота вдоль неосвещенной стены стояла такая, что казалось, ее можно резать ножом и складывать, как кубики, рядом. Толпа тоже пришла в себя и с диким воем и улюлюканьем вывалила из клуба и веером рассыпалась по двору. «Председатель» принял единственно верное решение: остаться на месте. Так как беснующиеся колхозники решили, что неизвестный боевик в зеленом свитере, покалечивший столько народа, побежал подальше от клуба и теперь прячется где-то в ближайшей тополиной роще, скрывшись за одним из толстых стволов.

– Ребя, живей, живей! Витек, заходи справа! Леха, бери пацанов, и слева давайте окружайте эту гребаную рощу! – командовал незнакомый низкорослый крепыш в военно-морском коротком чёрном бушлате без погон, подпоясанный кожаным ремнем с бляхой с якорем и звездой. – Не дайте ему уйти!

– Леха, ты смотри, чтоб на тебя не попер, он прыткий больно!