Записки судового врача

Кают-компания оказалась большим и светлым помещением в кормовой части корабля. Помимо стоящего ровно по центру длинного стола, предназначенного для обедов офицерского состава и важных совещаний, прочая мебель располагалась вдоль стен очень компактно, в каюте было настолько просторно, что при желании хватило бы места двум-трем парам станцевать вальс. Освальдр присел во главе стола и молча жестом указал дочери на сидение возле себя, гости остались стоять, а Вейдвальдс прикрыл входную дверь изнутри.

— Дочь моя, — сам герцог нарушил воцарившееся молчание. Говорил он тихо, его речь на расстоянии можно было различить, только напрягая слух. — Ты представить себе не можешь, как это все меня огорчило.

— Простите, папенька… — пролепетала девочка. — Я не хотела, чтобы так все получилось…

— Я думал, что ты уже достаточно взрослая, и я могу доверять тебе, как здравомыслящему человеку… — продолжал мужчина своим убийственно-спокойным тоном. — Возможно, в том, что случилось, есть и моя вина. Теперь я понимаю, что упустил что-то важное в твоем воспитании… Единственное, на что мне остается надеяться, так это на то, что еще не поздно что-либо исправить…

— Меня накажут?.. — робко спросила Олли. Видимо, отца девчонка боялась сильнее, чем пиратов, хотя как бы суров ни был герцог, он не создавал впечатление человека, способного родную дочь отправить в море по доске или протянуть под килем.

— Нет, тебя не накажут, — неожиданно удивленно ответил он. — Тебя как жертву подлого преступного плана можно обвинять в чем-то в последнюю очередь. Что ты, невинное дитя, могла поделать против бандитской шайки… Напротив, ты сделала все, что могла при таких обстоятельствах. Как доложил мне капитан Вейдвальдс, ты проявила смелость и находчивость в непредсказуемых ситуациях, и это достойно похвалы, а не наказания, — у Молиры чуть рот не разинулся от изумления. — Возможно, я и не смог воспитать в тебе все те качества, которые хотел бы видеть в своей наследнице… Но ты оказалась способной постоять за себя, а главное… выжить. За твою жизнь я готов был бы даже пойти наперекор своим принципам и вступить в соглашение с пиратами, предложив им выкуп… Но его никто не просил. Главное, чего я больше всего боялся, так это того, что ты погибнешь.

— А я всегда думала, что если меня не станет, тебе будет только легче… — додумалась дочка выдать папеньке свою «гениальную» мысль. — Никто не будет дома путаться под ногами, а на людях позорить тебя и «марать честь семьи»…

— Не заставляй меня разочаровываться в твоих умственных способностях… — вздохнул он. — Ты можешь представить еще хоть одного человека, ради которого я брошу все свои дела и на поиски которого отправлюсь сам, не доверив эту миссию даже хорошо обученным и специально нанятым людям? Неужели я кажусь тебе таким чудовищем?.. Прости, если это так, но я всегда делаю все возможное ради твоего блага. Я уже потерял жену и не могу допустить потерю еще и дочери.

Спустя каких-то пару секунд после такого откровения, Олли, всхлипывая, бросилась к отцу, а тот крепко прижал ее к себе и запечатлел на детском лбу сдержанный, строгий поцелуй. Немая сцена заставила всех присутствующих в кают-компании почувствовать себя лишними. От избытка чувств, витавших вокруг, воздух сделался густым, что сироп, и вдыхать его приходилось словно бы с дополнительным усилием… Судовой врач со «Сколопендры» сосредоточенно блуждал взглядом по помещению, пытаясь отыскать Ту Самую Точку, в которую положено смотреть во время всех неловких моментов, когда на людей пялиться просто неприлично. И его даже слегка напугало то выражение, которое он увидел сейчас на лице Шивиллы Гайде. Раньше ему такого наблюдать никогда не доводилось. Девушка выглядела такой вдохновенно-растроганной, будто бы сейчас сама подбежит к ним третьей обниматься. Но наваждение быстро рассеялось, и перед доктором вот уже снова стояла невозмутимая морячка. Худое лицо герцога ненадолго осветила полуулыбка, которая на его устах стоила очень дорого. Он аккуратно отцепил от себя дочку, ухватившуюся за него цепко, как осьминог со всеми своими липкими щупальцами, посадил ее обратно на стул и незаметно подал носовой платок, одними губами произнеся: «Веди себя прилично».

— Что ж, — продолжил Освальдр, — теперь я, пожалуй, должен по достоинству оценить того человека, без чьего вмешательства спасение моей дочери было бы невозможно… — на этих словах Шивилла ущипнула Ларри за руку. Чтобы заранее не радовался, и, как выяснилось, оказалась права. — Капитан Вейдвальдс, подойдите. От имени всей королевской семьи я официально выражаю вам благодарность за успешно проведенную операцию.

— Я всего лишь выполнял свой долг, — чинно поклонился юноша.

— Вейдвальдс, сколько вам лет?

— Двадцать один, ваша светлость.

— Хороший возраст для великих свершений… Учитывая то, что я знал о вас до этого, я могу предсказать вам блестящее будущее. Если, конечно, не растеряете боевой дух и рвение.