Записки судового врача

— Никаких «если», по крайней мере, сегодня. Спи давай, — скомандовал Лауритц, усаживая девчонку на лазаретную койку, — а я ухожу… по взрослым делам.

— Тогда мне нужно переодеться. Отвернитесь!

— Извини, — мужчина развернулся вокруг своей оси и уставился в стенку. — Ты очень реалистично притворяешься мальчиком, я уже начинаю забываться…

— Нет, так не пойдет, я все равно стесняюсь!

— Ох, и свалилась же ты на мою голову… — судовой врач выдвинул из одного угла каюты складную ширму, затянутую тканью, на которой был нарисован какой-то незатейливый морской пейзаж. Она была достаточно старой — краски уже выцвели, и картинка поистерлась, но предмет интерьера все равно был довольно симпатичный. — Вот так. Теперь здесь будет женская половина лазарета.

— Нет, — не унималось капризное дитя, — теперь мне вообще ничего не видно! Ни вас, ни дверь… Я себя в безопасности не чувствую, вот! Что вы там делаете, доктор?..

Обреченно вздыхая, Ларри отодвинул ширму наполовину.

— Слишком много!.. — злосчастная загородка была смещена еще на полфута в прежнем направлении. — Вот, теперь совсем хорошо. Спасибо, сэр доктор Траинен, — а бесстыжая Олли, как ни в чем не бывало, лучезарно улыбалась.

— И что же ты со мной делаешь… — полушутливо-полусерьезно посетовал лекарь. — Это моя чудовищная слабость — не могу устоять перед зелеными глазами. И ты уже этим пользуешься бессовестно… Ну, доброй ночи.

Накинув камзол и надев треуголку, Лауритц покинул лазарет и очень осторожно, тихонько провернул ключ в замке. Но он не торопился уходить, а встал за дверью и решил немного подождать. Ждать пришлось совсем недолго, он, не торопясь, посчитал про себя. Один… два… три… И в дверь изнутри заколотили маленькие кулачки.

— Доктор Траинен! Почему вы меня заперли?! Это нечестно, я хотела выйти!

— Потому и запер, — пожал плечами Ларри и теперь уже направился в кают-компанию, бросив напоследок «пленнице»: — Отдыхай, пока еще есть такая возможность!

В кают-компании, тем временем, собрался практически весь экипаж «Золотой сколопендры». За длинным столом, в соответствующем неписаным правилам порядке сгруппировались старшие и младшие матросы, мастеровые и судовые офицеры. Сегодня команда отмечала важное событие — первый день плаванья. Спрашивается, почему это нельзя было сделать еще накануне на суше, всё равно же все выпивали по кабакам, так и обмыли бы заодно важное событие… Но все было не так просто, ведь сухопутная пьянка не обладает должным мистическим эффектом. И ничего было не поделать с этим обычаем, так как своими корнями он уходил в те давние времена, когда в старинных островных языках было как минимум двадцать восемь слов для обозначения морских волн, а моряки были гораздо суеверней и к силам природы относились намного почтительней… И лучше уж было соблюсти старую добрую традицию и на один день послабить строгие дисциплинарные правила, чем случайно обидеть небеса и навлечь на себя неприятности глупым нежеланием выпить «на добрый путь». По такому торжественному случаю для команды выставили бочонок вина, которым, в принципе, несколько десятков крепких парней и здоровых мужчин даже теоретически не могли ужраться в стельку. Правда, практически каждый участник маленького празднества всегда тащил к общему столу что-нибудь из своих «заначек», так что грань, отделяющая культурные товарищеские посиделки от воистину пиратской попойки, была очень зыбкой…

Спиной к двери, во главе стола стояла капитан Шивилла Гайде. В руках девушки был поднят серебряный кубок, и она звучно обращалась ко всем присутствующим.

— Все вы знаете, по какому поводу мы сегодня собрались здесь. Отметить отплытие — дело важное и, однозначно, нужное. Сегодня наш вечер — пьем, гуляем, веселимся. Но помните, что во всем нужно знать меру, так что если хоть один из вас утром не сможет оторвать ленивую задницу от тепленькой постельки и приступить к своим прямым обязанностям, ему не поздоровится… — тут дверь за ее спиной приоткрылась, и в каюту проскользнул чуть припоздавший судовой врач, беззвучно шевеля губами и шепча извинения. — Повторяю для слабослышащих и новоприбывших — если хоть один ротозей заявится завтра на рабочее место не вовремя или, чего доброго, пьяным, меры будут приняты самые серьезные.

Ларри снял шляпу и слегка поклонился, изображая из себя саму понятливость и невинность, и постарался как можно быстрее прошмыгнуть на свободное место. Выбирать особо не приходилось, поэтому лекарь приземлился рядом с любезно помахавшим ему рукой и похлопавшим по лавке рядом с собой Элоизом. Мастер парусов ко всему еще продемонстрировал Лауритцу под столом две полные бутылки рома, давая судовому врачу понять, какое выгодное соседство тот сейчас приобрел.