Записки судового врача

— Один клиент поранить мою девочку, — с акцентом заговорила бордельная хозяйка, выходя вперед и показывая судовому врачу дорогу. Они прошли по узкому коридору, по обе стороны которого располагались гостевые комнаты. Одни из них пустовали, а из-за других же запертых дверей доносились недвусмысленные звуки. — Марике, ей осемнадцать, славная крошка, очень умелая, пользоваться большую популярность. Этот мужчина выглядеть достойно и не предупреждать, что хотеть причинять женщинам боль. У нас не висеть на входе черные ленты, мы не предоставлять таких услуг! Он заплатить тройную цену, но покалечить Марике, — она распахнула дверь одной из спален, пропуская доктора вперед.

Внутри ему открылась следующая картина — трое работниц заведения испуганно окружали четвертую, которая лежала на постели, завернув обнаженное тело в окровавленную простыню, и рыдала в три ручья, прижимая правую руку к груди. Рядом с ней на полу стоял таз с водой, розовой от крови, видимо, подруги уже поухаживали за несчастной в меру своих сил.

— Кыш-кыш! — шикнула на них матрона. — Хватит тут торчать! Я привести настоящего врача. Идите работать, девочки. Бегите, клиенты ждать вас внизу!

— Ей уже получше, но она все время плачет… — шепнула одна из девушек, шурша подолом платья, проскользнув в дверь.

— Марике, не реви! — строго приказала хозяйка, когда все посторонние покинули комнату. — Тихо! Иначе ты мешать гостям в комнатах вокруг, — девушка утерла покрасневшие от слез глаза краем простыни и попыталась совладать с собой, но все еще продолжала судорожно всхлипывать. — Вот доктор… как ваше имя, господин?..

— Траинен.

— Расскажи ему, что случиться. За что он тебя так… Ты сделать что-то, что ему не понравиться? — в ответ на этот вопрос молодая блудница только разразилась новой волной рыданий, темнокожая женщина только руками всплеснула и закатила глаза. — Не реви, девочка моя. Не хотеть говорить — не говори. Потом… Пожалуйста, доктор.

Лауритц присел на край кровати и, стараясь лишний раз не смотреть в глаза своей пациентке, аккуратно взял ее за так неловко прижимаемую к корпусу руку. Конечность была замотана уже пропитавшимся кровью полотенцем, а когда врач его осторожно размотал, то увиденное даже его на секунду заставило вздрогнуть. Он, конечно, всякого успел насмотреться за время своей практики… Но каким же нужно было быть зверем, чтобы так поиздеваться над невинной… то есть, ни в чем не повинной, совсем юной девушкой?.. Кисть руки Марике была красной и липкой от крови, а ее безымянный палец был отрублен. Подчистую, до зверски раскуроченного сустава последней фаланги. Она вся тяжело пульсировала, нетрудно было представить, что бедная девочка сейчас не чувствует ничего, кроме боли…

— Силы небесные… — прошептал судовой врач, а затем добавил уже громко: — К сожалению, при мне нет никаких инструментов. Если можно, распорядитесь, чтобы сюда принесли горячую воду, соль и спирт… что-нибудь вроде рома, сгодится любой самогон. И чистую простыню на перевязку.

Хозяйка снова призвала одну из девиц и приказала, чтобы всё было сделано, как велит Лауритц. А затем все покинули их, предоставляя врачу возможность работать в одиночестве.

— Я оставить вас вдвоем. Марике, если доктор только этого захотеть, заплати ему потом.

«Чего хотеть доктор», это ему самому было еще невдомек. Так что он пока всецело сосредоточился на том, в чем хорошо разбирался — на крови, мясе и костях… и неважно, кому они принадлежали, особе ли благородного происхождения или обыкновенной шлюхе. На теле девушки обнаружилось несколько синяков и ссадин, но это было ничто по сравнению с изувеченной рукой.

— Я не делала ничего, что бы могло ему не понравиться… — вдруг заговорила Марике, пока Ларри возился с ее пальцем… вернее, с тем местом, где тот совсем недавно находился. До этого же девушка вообще не проявляла никаких признаков заинтересованности происходящим. — Он был всем доволен… — ее всхлипывания участились, кажется, она была готова вот-вот разреветься с новой силой.

— Нет-нет, ты ни в чем не виновата, — поспешно заговорил Лауритц, заставляя себя взглянуть в ее глаза… это были просто глаза напуганного олененка… — Я уверен, что ты… очень хорошо выполняешь свою работу. Хозяйка тебя хвалила. Ты молодец, а кто бы так с тобой ни поступил, он — настоящее чудовище.

За неимением другого успокоительного и хорошего обезболивающего, приходилось использовать доброе слово, которое, как ни странно, возымело определенный эффект.

— Сначала он был добр и ласков… — бледными губами бормотала девица, искоса поглядывая на совершаемые медицинские манипуляции. — Говорил, что не прочь на мне жениться… Хотел подарить кольцо… а потом… потом он достал нож… — она захлебнулась рыданиями.

— Чшшш… Тише-тише… Марике. Все уже позади, его здесь нет, больше он не станет тебя трогать.