Записки сумасшедшей журналистки

Только однажды я видела, как его смуглое лицо залилось румянцем смущения при виде сексуальной сцены. Это случилось на китайском грузовом судне, с которым у Димы были какие-то дела. Дима пригласил меня на этот корабль пообедать китайскими пельменями. В нашем пятизвездочном гостиничном ресторане так паршиво кормили, что я с готовностью согласилась. Команда китайцев встретила нас очень мило, мы объелись пельменями до отвала и выпили столько пива и виски, что едва могли передвигаться. Капитан очень хотел похвастаться своим необъятным кораблем и устроил нам настоящую экскурсию. Мы много поднимались и спускались по бесчисленным лестницам. В один из таких спусков сильный сквозняк поднял мою пышную цветастую юбку почти до ушей, открыв всеобщим взорам мой загоревший живот и маленькие прозрачно-белые трусики. В этот момент Дима, спускавшийся впереди меня, обернулся и замер, загипнотизированный этой картиной. Он стоял, не в силах отвести взгляда, и медленно заливался краской, пока не порозовели даже его маленькие уши. Я тоже застыла, ничего не предпринимая и радуясь, что на мне сегодня мое лучшее белье. Мы смотрели друг на друга, как в стоп-кадре-В этот момент я поняла, что должна была ощущать Мерилин Монро в знаменитой сцене взбитых ветром юбок. Непередаваемое наслаждение властью над мужчинами. Эти несколько секунд казались бесконечными, потом я опустила юбку, и мы оба дружно рассмеялись. Все казалось шуткой ветра, но после той лестницы Дима был уже не так ловок со мною.

Другого моего поклонника звали Абдул. Красавец араб, интеллигентный, образованный, объездивший весь мир. Внешне все в нем было благопристойно, но, как во всех арабах, чувствовался зверь, готовый в любую минуту встать на дыбы при виде женщины. В отличие от Димы он пытался идти к своей цели напролом и в первый же день знакомства сразу предложил постель. Это разозлило меня, и я отомстила ему на свой лад. По иронии судьбы, мы оказались соседями. Стенки в номерах такие тонкие, что можно слышать, как сосед с утра откашливается, прочищая горло. Я устраивала по ночам настоящее шоу для Абдула, за которое мне смело можно было дать "Оскара". Я как бешеная скакала на своей скрипучей, видавшей виды кровати, потом постанывала с придыханием и под конец кричала на английском, имитируя оргазм: "Мой дорогой! Трахни меня посильнее! О, я кончаю!" Короче, изображала откровенные страсти пещерного человека. После таких спектаклей Абдул выходил к завтраку осунувшийся, с припухшими от бессонницы веками и осторожно выспрашивал у меня, кто вчера приходил ко мне в гости. Я, прикинувшись дурочкой, отвечала: "О, пустяки! Пара-тройка солдат". У Абдула немедленно пропадал аппетит.

Время поторапливало меня, и я назначила свидание в моем номере одному русскому легионеру двадцати двух лет, свежему и хорошенькому, точно незабудка, но у этой незабудки на совести уже было как минимум две жизни.

Мой цветочек по имени Славик должен был прийти в два часа дня. Когда ровно без пяти два раздался стук в дверь, я поспешила отпереть, ни секунды не сомневаясь, что это Славик. Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела французика Жана. Несколько секунд мы молчали, рассматривая друг друга. Я ждала объяснений. И Жан не замедлил их дать. Оказывается, отряд специального назначения, в который включили и Славу, и Жана, должен вылететь этой ночью в Мадагаскар. Славе не повезло, его не выпустили из казармы. А Жан подсуетился, договорился с капралом и был таков. Уже у выхода его поймал Славик и попросил передать мне его извинения. Я представила себе внутреннее ликование хитреца Жана, которому случай дал в руки отличный повод явиться ко мне.

"Могу я войти?" – вкрадчиво спросил Жан. Он стоял внешне спокойный, скрывая под оболочкой почтительности хищное вожделение. На неправильном скуластом лице неутолимо горели черные цыганские глаза. Я подивилась внезапной услужливости судьбы, которая вместо одного мужчины предложила мне другого. Глядя на его крупный нос, я вспомнила древнее женское поверье, которое гласит, что носатые мужчины носят в штанах большое сокровище. Это решило дело. "Входи", – усмехаясь, сказала я. Не слишком морально с моей стороны, но не беда, найдется случай соблюсти мораль в другой раз.

Жан поспешил произвести хорошее впечатление и сразу заказал в номер две бутылки дорогущего шампанского, по триста долларов бутылка. Я как женщина практичная тут же пожалела, что эти деньги достались не мне, но красивый жест оценила. Администрация отеля вместе с шампанским прислала тележку фруктов.