Записки Татьяны Чайкиной. Том 1

– До завтра, Лёня! – сказала я. Мне хотелось попросить Лёню передать Маше, что я её очень люблю, но я решила эти слова оставить для себя, чтобы при встречи сказать ей лично.

– Так, подруга, это что за Лёня у нас нарисовался? – спросила Зина, едва я закончила разговор.

– Это мой сосед по площадке и вдобавок он частный детектив, – сказала я. – Он теперь помогает следователю распутать дело Маши.

– Ясно, – сказала Зина. – А он женат?

– Женат, – ответила я. – Причём давно и прочно, даже сын есть. А тебе зачем?

– Тань, ты только не сердись на меня, – начала Зина, – но ты с ним просто так свободно общалась, что я подумала, что у вас любовь.

– Бог с тобой, золотая рыбка! – ответила я. – Мы просто знакомы относительно давно – вот и общаемся в такой приятельской форме и с Лёней, и с Ритой, его женой. – Зина покачала головой. – Хотя, Зинуша, признаюсь тебе в одной крамольной вещи: я бы охотно закрутила с кем-нибудь любовь напоследок… Чтобы в глубокой старости было, о чём вспомнить перед смертью. Впрочем, если бог даст, то встретить эту самую старость не одной. Мне неважно, кем этот мужчина будет работать и сколько получать, лишь бы он был свободен и любил меня.

– А если он не свободен, но любит тебя? – спросила Зина. – Ты его что, отвадишь?

– Да, – твёрдо и уверенно сказала я. – Я не хочу быть виноватой в разрушении семьи… Тем более, если там есть дети. Я не хочу делать им больно.

Вошла Тома и объявила, что ужин готов.

– Тётя Таня, вам пельмени с маслом или со сметаной сделать?

– Пельмени я буду с маслом, – ответила я. – А с чего это ради ты ко мне на «вы» стала обращаться? Ведь, сколько я тебя знаю, мы всегда были на «ты» и меня это не обижало.

– Да просто за время школы так привязывается это официальное общение, что по привычке и дома иногда можешь маму назвать Зинаида Михайловна, – сказала Тома.

– Ага! – отозвалась Зина, подтверждая слова дочери. – Я однажды чуть не грохнулась, когда она, зайдя предупредить меня об уходе на прогулку, назвала меня так.

– У мамы было такое лицо, как будто её застукали за пасьянсом в рабочее время, – сказала Тома. Я засмеялась.

– Томка, я тебя хорошо понимаю, – сказала я, сквозь смех.

– Ну идёмте, пока всё не остыло! – сказала Тома.

Поле ужина Тома отпросилась к себе, ссылаясь на усталость… Она и верно выглядела уставшей – и потому, поцеловав её и пожелав спокойной ночи, мы отпустили девчонку, а сами ещё долго болтали о многом и разном. И в этом неспешном разговоре я чувствовала себя спокойно и свободно, будто бы и не было ничего, что случилось со мной… Я ощущала себя в этот момент лежащей на песке и смотрящей в чистое голубое небо. Что я в нём вижу – не знаю… Но я смотрю туда очень долго, забыв обо всём. Возможно, я просто любовалась красотой этого огромного, чистого и высокого неба в покое и тиши. Да, пожалуй, с этим я бы сравнила наш с Зиной разговор, прерванный пробившими полночь часами. И только тогда мы опомнились и пошли спать.

***

Утром, выйдя к завтраку, я первым делом глянула в окно: вчерашней белой иномарки не было. Однако я чувствовала себя слегка напряжённо: не будет этой – так кто-то другой на хвост может сесть. «Что ж делать? – думаю я. – Мне на работу нужно, а я пошевелиться боюсь… Ещё голова болит».

– Тань, ты что не ешь? – спросила Зина.

– Да голова болит, – ответила я. – Зинуша, можно, мы сегодня на твоей машине поедем? Я просто не хочу сама за руль садиться.

– Да какие проблемы! – ответила Зина. – А с головой твоей мы сейчас вопрос решим! Ты пока съешь хоть пару бутербродов с чаем, а я тебе анальгин найду.

Я постаралась засунуть в себя полпорции рисовой каши и небольшой бутерброд с маслом, запив всё это чаем. Немного погодя я приняла таблетку, которую к тому времени мне нашла и дала Зина, и пошла на минуту прилечь. Не знаю, что больше сводила меня с ума – эта боль, сверлящая мне мозг, или ощущение страха слежки? После полученной анонимки я реально испугалась за свою жизнь; и, лёжа на кровати, я неожиданно пришла к мысли, что если я сейчас поеду на работу – то подставлю под удар сразу три головы: мою, Зинину и Томину, поскольку раскрою преступнику своё тайное место. Нет, я не могу и не имею права рисковать жизнями близких мне людей. «Провались к чертям собачим эта работа – но сегодня я посижу дома!», – решила я.

– Зина! – крикнула я и Зина пришла.

– Что, Танюша, что случилось?

– Зин, можно, я сегодня у вас побуду и не поеду никуда? А ты позвони на работу и скажи, что меня увели по «Скорой» с давлением, с кризом, да хоть с холерой.

– А что ж так, Таня?

– Я боюсь, Зина, – сказала я. – Боюсь подвергать вас с Томкой опасности: ведь если кто увидит, что я у вас – нас всех перестреляют, как собак, и мы вякнуть не успеем. Зина, не думай, что у меня паранойя, я нормальная… Я просто боюсь потерять вас.

Сказав последнюю фразу, я припала к груди Зины и заплакала.