Записки учителя фехтования. Яков Безухий

Павел ходил большими шагами по комнате, издавая по временам гневные восклицания, когда отворилась дверь и вошел Пален. Император повернулся к нему и застыл на месте, скрестив на груди руки и устремив взгляд на вошедшего.

— Граф, знаете ли вы, что происходит? — спросил он после минутного молчания.

— Я знаю, — отвечал Пален, — что всемилостивейший государь призвал меня, и я поспешил явиться в его распоряжение.

— А знаете, почему я призвал вас? — воскликнул Павел с явным нетерпением.

— Почтительно ожидаю, что ваше величество соблаговолит объяснить мне это.

— Я призвал вас, сударь, поскольку против меня затевается заговор.

— Мне это известно, государь.

— Как, вам это известно?!

— Без сомнения. Я один из заговорщиков.

— Так вот, я только что получил список, где они все поименованы. Вот он.

— А у меня, государь, есть его копия. Вот она.

— Пален! — прошептал перепуганный Павел, не зная, что и подумать.

— Государь, — продолжал Пален, — вы можете сравнить оба списка: если тот, кто сделал донос, хорошо осведомлен, они должны быть сходны.

— Посмотрите, — сказал Павел.

— Да, все так, — холодно проговорил Пален, пробежав список глазами, — однако три особы упущены здесь.

— Кто они? — живо спросил император.

— Государь, осторожность удерживает меня от того, чтобы назвать их; но теперь, когда я представил вашему высочеству доказательство моей осведомленности, я надеюсь, что вы соблаговолите отнестись ко мне с полным доверием и возложите на мое рвение заботу о вашей безопасности.

— Довольно отговорок! — прервал его Павел с горячностью, которую придавал ему страх. — Кто они? Я сию же минуту хочу знать, кто они!

— Государь, — ответил Пален, склонив голову, — уважение удерживает меня от того, чтобы раскрыть августейшие имена.

— Я жду! — глухим голосом проговорил Павел, бросив взгляд на потайную дверь, которая вела в апартаменты государыни. — Вы намекаете на императрицу, не так ли? Вы намекаете на цесаревича Александра и великого князя Константина?

— Если закон должен знать лишь тех, кого он может покарать…

— Закон покарает всех, сударь, и злодеяние, как бы ни высоко было положение преступников, будет наказано! Пален, приказываю вам сию же минуту арестовать обоих великих князей и отослать их завтра же в Шлиссельбург. Что касается императрицы, то о ней я распоряжусь сам. Расправиться с остальными заговорщиками — это ваше дело.

— Государь, — отвечал Пален, — дайте мне письменный приказ и, как бы высоко ни стояли головы тех, кому он наносит удар, какими бы знатными ни были те, кого он должен коснуться, я подчинюсь ему.

— Славный Пален! — вскричал император. — Ты единственный верный слуга мой, других у меня не осталось. Охраняй меня, Пален, ибо я прекрасно вижу, что все желают моей гибели и что у меня нет никого, кроме тебя.

С этими словами Павел подписал приказ об аресте обоих великих князей и передал его Палену.

Именно этого и добивался ловкий интриган. Имея на руках набор приказов императора, он тотчас же отправился к Платону Зубову, где, как ему было известно, собрались все заговорщики.

— Все раскрыто, — сказал он, входя, — вот приказ о вашем аресте. Нельзя терять ни минуты. Сегодня ночью я еще санкт-петербургский губернатор, а завтра, быть может, окажусь в тюрьме. Подумайте о том, что следует делать.

Медлить было нельзя, ибо промедление грозило эшафотом или, по меньшей мере, Сибирью. Заговорщики условились сойтись той же ночью у командира Преображенского полка графа Талызина. Ввиду своей малочисленности они решили привлечь к себе всех недовольных, арестованных в этот самый день. День был выбран удачно, ибо тем утром человек тридцать офицеров, принадлежавших к самым знатным фамилиям Санкт-Петербурга, были разжалованы и приговорены к тюремному заключению или к ссылке за проступки, едва заслуживавшие обычного выговора. Граф Пален распорядился, чтобы вблизи тюрем, где содержались эти заключенные, стояло наготове с дюжину саней; затем, видя, что заговорщики преисполнены решимости, он отправился к цесаревичу Александру.

Александр только что встретился с отцом в коридоре дворца и, по своему обыкновению, хотел подойти к нему, но Павел махнул рукой и велел ему вернуться к себе и оставаться там впредь до нового распоряжения. Пален нашел Александра тем более обеспокоенным, что тому была непонятна причина гнева, который он прочитал в глазах императора; вот почему, увидев Палена, цесаревич спросил, не явился ли тот по приказанию его отца.

— Увы, да, ваше высочество, — отвечал Пален, — мне поручено исполнить ужасный приказ.

— Какой? — спросил Александр.

— Взять ваше высочество под надзор и потребовать у вас шпагу.

— Потребовать у меня шпагу! — воскликнул Александр. — И почему же?

— Дело в том, что с этого часа вы находитесь под арестом.

— Я нахожусь под арестом? И в каком же преступлении меня обвиняют, Пален?

— Ваше императорское высочество не может не знать, что, к несчастью, у нас порой подвергаются наказанию те, кто не совершил никаких прегрешений.