Записки уцелевшего (Часть 2)

После совещания я пошел затапливать печку, кипятить чайник. Лебедев пришел позднее, мрачный, неразговорчивый, долго сидел молча за столом, стиснув руками виски. От чая не отказался. Молча мы залегли спать.

И выработка поднялась, и сводки поднялись. Десятники со своими дощечками бегали быстрее, и даже лошади тянули груженные бревнами сани вроде бы бойчее. Так успешно продолжалось с неделю-другую. А потом... Возчики, отправленные в Балбынь за овсом, вернулись на пустых санях. И сена из-за нерасторопности Петрова было заготовлено мало. Лебедев послал слабосильных косить на болотах прошлогоднюю высохшую осоку. Дня три лошади без овса, на сене и на осоке, еще держались, волокли тяжелые сани. А потом... Одна, другая, третья коняги не выдерживали непосильного груза и падали, надорвавшись под ударами кнута. И сводки на дощечках десятников сразу поползли вниз.

С погибших лошадей снимали шкуры, мясо рубили на части и доставляли в продовольственный склад. Кто из лесорубов оказывался расторопнее, еще на делянках отрубал себе куски.

Лебедев опять созвал совещание. Но если людей угрозами и разными обещаниями можно было заставить работать, то голодные кони оставались равнодушными к мудрым изречениям великого вождя. Все понимали: беречь их надо, новых табунов не пригонят. И тогда Лебедев на свой страх и риск приказал оставить лошадей в стойлах. Пусть люди впрягутся в сани. А сколько людей понадобится? Шестерым сани не сдвинуть. Десятники распределили - по десять человек на каждый воз. На подъемах сами впрягались на подмогу. Так и тащили за три и больше километра до берега реки. Ни о каких тракторах тогда никто и не слыхивал.

Со дня на день ждали - прикатит из леспромхоза начальник-погоняльщик, грозным голосом спросит: почему план не выполняете? Но тут Лебедеву неожиданно повезло. Подул теплый ветер, ласковое солнышко осветило молчаливую тайгу. Весна наступила столь дружная, какой я раньше никогда не видывал. И вывозку леса по рыхлым дорогам пришлось прекратить. И никакой начальник не добрался бы на участок.

Те, кто впрягался в сани, теперь отправились помогать рубщикам. Лесу навалили много, но вряд ли кто думал, как его вывезти, так и бросили догнивать.

Снег таял быстро, побежали ручьи. Я со своими рабочими больше не переправлялся через реку. Лед посинел, поверх льда стояли лужи. Отложили работы по роликовому лотку до спада воды.

6.

Через неделю вскрылась река, сперва узкая Мзас-су, затем ледоход пошел по Мрас-су. Впервые я видел это грандиозное зрелище - льдины плыли и плыли неостановимо, сталкивались, налезали одна на другую.

На участке начали готовиться к сплаву. Под крутыми левыми берегами обеих рек располагались биржи - штабеля леса соснового, елового, пихтового, в каждом штабеле были бревна определенной длины и диаметра: самый толстый, но короткий - пиловочник для распилки на доски, шестиметровые бревна - это лес строевой, а крепеж и вовсе тонкий шел на крепление в шахты, отдельно на будущие шпалы, отдельно отбирали толстые кедровые махины. Штабели очищали от снега, проверяли колья-упоры. Если их сбить, бревна сразу покатятся в реку.

Ждали - пройдет лед, вода начнет подниматься, потом спадать. И тут не пропустить момента: еще по высокой воде - айда, сразу сбрасывай бревна! Выходили на берег, смотрели... До чего красива была Мрас-су в половодье, горы, покрытые лесом, высились на правом берегу и вода сверкала на солнце...

Да, ледоход - это грандиозно! А молевой сплав - это спектакль и вовсе потрясающий. Было мобилизовано все население Мзасского лесоучастка, кроме вовсе дряхлых старух, беременных женщин и детей моложе двенадцати лет. Оставались кухарки в столовой и конюхи, которые кормили лошадей осиновыми ветками.

Из начальства и людей умственного труда сформировали две бригады. Одна бригада сосланных - бухгалтер, счетовод, фельдшер, кассир, учительница Наташа Полтавец, продавец, еще кто-то. А другая бригада во главе с Лебедевым - комендант ГПУ, парторг, комсорг, профорг, директор школы, те десятники, которые не командовали непосредственно, жены нашего начальства; попал в эту бригаду и я. Со стежками, баграми, топорами еще на рассвете отправились мы на берег Мзас-су, она теперь вовсе не была узкой, а бурлила и пенилась по кустам.

И начали. Сбили упоры ближайшего штабеля. Со звоном покатились бревна. Теперь наше дело было не зевать. Баграми и стежками мы оттаскивали и отпихивали застревавшие в кустах и на мелях бревна, направляли их в самые струи, забредали в воду по колено и выше. Вдрызг промокшие, мы старались, не переводя дыхания, без перекуров.

И все бригады спецпереселенцев, их жены и старики старались столь же самоотверженно и без устали. И ручаюсь - не из-за обещанной хлебной добавки усердствовали. Все понимали: в здешних реках вода сходит, на убыль быстро. Надо успеть как можно скорее сбросить в полноводную реку все заготовленные за зиму и вывезенные к берегу кубометры леса, сбросить до последнего бревна.