Записки уцелевшего

Газетных и журнальных киосков тогда было мало, зато на площадях и на центральных улицах всюду сновали мальчишки с пачками газет и охрипшими голосами назойливо предлагали свой ходовой товар.

К сожалению, газеты тех лет теперь находятся за семью запорами, и потому я рассказываю о них по памяти. В «Известиях», кроме подробных и откровенных иностранных и внутренних сообщений, печатались научные статьи, хлесткие фельетоны Рыклина и Львовича, рассказы, стихи; особенным успехом пользовались ныне почти отсутствующие разделы «суд», "происшествия". А о вождях, даже о Ленине, почти не писали, ни о каких «знатных» рабочих не упоминали, о социалистическом соревновании еще не успели придумать…

Вот пример происшествия: два трамвая ехали по взаимоперекрещивающимся линиям, ни один вагоновожатый не хотел уступить дорогу, так они и стукнулись и разбили вагоны. Сперва эта история подробно описывалась в разделе «происшествия», а некоторое время спустя в разделе «суд». Суд, принимая во внимание чистосердечное раскаяние, первую судимость и пролетарское происхождение обоих разбивателей вагонов, приговорил их к общественному порицанию, без возмещения убытков.

Из зоопарка убежал горный козел. Он помчался по Большой Грузинской, сбивая прохожих, наводя панику, вбежал в открытую дверь парикмахерской, там увидел в зеркале свое отражение, с ходу разбил зеркало, повернулся, помчался дальше, на Тишинском рынке посшибал лотки торговцев, был наконец пойман и доставлен в клетку.

Описание этого происшествия заняло чуть ли не «подвал»; перечислялись фамилии пострадавших прохожих, печатались беседы с владельцем парикмахерской и с весьма популярным в те времена ученым зоологом — директором зоопарка профессором Мантейфелем.

Сейчас читатели газет пропускают больше трех четвертей их содержания, а тогда я — мальчишка — читал, упиваясь, почти все. И газетам верили. Анекдот — "в «Известиях» нет правды, а в «Правде» нет известий" — возник позднее.

Как-то мне попался сборник — один из тех, которые уже более полвека хранятся за семью печатями: "Материалы по истории РКП", издание 1923 года. Так там чуть ли не во всех статьях с полной убежденностью говорилось, что мировая революция вот-вот грянет во всех странах, что капитализм доживает последние дни. Особенно яро пророчествовал самый близкий к Ленину большевик, все годы эмиграции следовавший за ним, прятавшийся вместе с ним в Разливе, Григорий Зиновьев. В своей статье он без каких-либо доказательств утверждал, что мировая революция наступит не просто скоро, а в том же году, в ближайшие месяцы, даже через неделю.

Вообще вся пресса тех лет, все выступления на митингах, собраниях, съездах были насыщены основной идеей: "Мировая революция неизбежна и близка, не жалеть крови капиталистов".

5

Искусство. Рассказывая о музах в Богородицке, я отмечал, что в первые годы революции власти почти не вмешивались в дело искусства. Обсуждения, диспуты, споры об искусстве велись совершенно открыто, афиши звали всех желающих присутствовать на этих диспутах. И сама обстановка вдохновляла спорщиков продолжать держаться своей линии, своих сердцем выстраданных убеждений. И что весьма знаменательно: носители различных взглядов на искусство могли в жизни оставаться между собой друзьями.

Назону имена отдельных талантливых писателей.

Пантелеймон Романов своими комическими рассказами пользовался большим успехом, но его незаконченный роман «Русь» был тяжеловат. Автор мечтал создать нечто вроде "Войны и мира", но замысел его оказался ему явно не по плечу. Он отошел от общественной жизни и умер своей смертью в бедности. Столетие со дня его рождения не отмечалось.

Сергей Сергеевич Заяицкий был автором великолепной и очень злой сатиры — романа "Красавица с острова Лю-лю", в котором досталось на орехи и капиталистическому и советскому строю. Может быть, эти строки когда-нибудь помогут переиздать это произведение талантливого, рано умершего, незаслуженно забытого автора.

Молодой Леонид Леонов. Я его видел раза три. Несколько пухлое лицо с живыми глазами, очень подвижный — он в жизни был обаятелен. Самое свое лучшее — «Туатамур», "Петушихинский пролом" — он написал в молодости.

Борис Пильняк для меня, мальчишки, был труден своей манерностью, но я видел, как им восхищались другие.

Когда выходили на скверной бумаге тоненькие книжки Михаила Булгакова, их затрепывали до невозможности, хохотали над их содержанием, угадывая в них весьма язвительную сатиру на нашу жизнь. "Роковые яйца", «Дьяволиаду» и "Похождение Чичикова" я прочел в свои юные годы и запомнил их на всю жизнь. В журнале была напечатана лишь первая часть булгаковской "Белой гвардии". И вот тут правительство всполошилось, и журнал был закрыт, а его последний номер передавали из рук в руки и зачитывали до дыр.

Одним из самых популярных писателей был тогда Михаил Зощенко. Его маленькие юмористические рассказы декламировали на каждой вечеринке, они издавались и переиздавались много раз. Зощенко смешил всю страну. Но его сатира в сравнении с булгаковской была мелкой и беззубой, и теперь он явно устарел.