Записки военного дознавателя

Я снял фуражку, разложил перед собой пару книжек Энгельса, раскрыл тетрадь с конспектами первоисточников, и, положив голову на руки, тотчас улетел в небытие. Вырвал меня из небытия какой-то каркающий сатанинский голос:

– Дежрууууууннннн..... на вы....ххххходддд!

Меня словно бы кто-то схватил за шиворот, и я встал. Глаза я еще полностью не открыл, но уже сквозь пелену видел, как в ленинскую комнату вламывается вдрызг пьяный Окурков. Честь я не отдал, поскольку на мне не было фуражки.

– Ага! Спим на посту!

– Никак нет! Конспектирую труды классика Марксизма-Ленинизма Фридриха Энгельса!

– Врешь! – осклабился Окурков весьма ядовито. – Что конспектируешь?

– Переписку с Каутским, – наугад сказал я, будучи уверенным, что «Собачье сердце» этот урод не читал.

Окурков взял в руки книгу и полистал. Затем отбросив ее в сторону, прогундосил:

– Но тебе это все равно не поможет!

– Так точно! – ответил я.

– Че? – не понял Окурков.

– Не поможет, потому как неправы оба! – стал я развивать дальше предложенную тему.

– Кто? – ошарашено осведомился Окурков.

– Ну, и Энгельс и Каутский.

–Да ну?

– Точно!

– Ладно, – было очевидно, что Окурков сюда пришел явно не ради тонкой идеологической дискуссии. Он оглядел комнату мутным взглядом и вдруг, повернувшись к двери, ни с того ни с сего заорал:

– Дивизион подъем! Дежурный ко мне!

– Старший лейтенант… по вашему приказанию прибыл!– заорал я в ответ у Окуркова за спиной

– Послать посыльных за офицерами!

– Есть!

– Сержант Ковалев, ко мне!

– Есть!

– Ковалев, давай, дорогой, разошли посыльных и побыстрее, сам видишь.

– Есть, – ответил сообразительный Ковалев, но через минуту вернулся. – Посыльных положено отправлять с оружием…

– Ага, обожди минуту.

Я подошел к Окуркову:

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Чего надо? – рыкнул Окурков, пахнув плотным перегаром.

– Посыльных отправлять с оружием или без?

– С ору…– пьяный мозг Окуркова вдруг сообразил, что ключи-то от оружейки у него, и он их явно забыл дома. – Нет, только с противогазами! Будут там еще бряцать… Моего посыльного ко мне! Сюда ко мне!

Прибежал рядовой Нетахата. Окурков что-то злобно шептал ему на ухо в течение пары минут, а перепуганный Нетахата только резко кивал, отчего у него съезжала на бок пилотка, и он всякий раз выдыхал фразу: "Так точно!". Я слышал только отдельные фразы:

– Пусть тебя впустит…скажешь, я велел…на столе…может в кармане… Понял, нет?

Нетахата снова закивал и побежал. Бойцы вяло крутили портянки и, позевывая, натягивали сапоги.

– Становись!– Заорал Окурков так, словно по его ноге проехал танк.

Все построились побатарейно в две шеренги.

– Смирна! – снова яростно заорал Окурков.

– Ну че, подонки, командира дивизиона нае…ть хотели? Не… не пойдет! Он вдруг бешено округлил глаза, и подскочив к сержантам второй батареи заорал:

– Я, б… вышибу это бл****во из дивизиона!

О каком именно бл****ве в данном случае упоминал Окурков, понять никто не мог, ибо поводов придраться было всегда сколько угодно, но тут явно произошло нечто из ряда вон. Вломиться пьяным в четыре утра, поднять всех на ноги и отправить посыльных за офицерами, это и для Окуркова, казалось, был перебор.

Первым прибежал ничего не понимающий начальник штаба дивизиона, майор Смертинский, по прозвищу Микки Маус. Самое сложное для него было вступать с кем-либо в споры, ибо его манера говорить была весьма необычной: он после каждого слова делал чуть ли не двухсекундную паузу, так что зачастую, к концу предложения сам терял нить разговора, начинал путаться и злиться. Ростом он был еще ниже Окуркова, был смугл и усат, и если бы дать ему в руки гитару или, скажем, бубен, он вполне бы сошел за цыгана-гусекрада средней руки. Вскоре прибежали и командиры батарей с Акимычем в конце, а затем и все остальные. Акимыч время от времени вопросительно посматривал на меня, мол, что тут происходит? Я же в свою очередь только пожимал плечами, мол, сижу, никого не трогаю, "примус починяю"…

Окурков, весь словно бы подпружиненный, прошелся вдоль строя.

– Что спим? Да? – а тем временем служба-то – того!

В строю все переглянулись и уставились на меня, мол, ты ли чего соорудил? Я лишь снова пожал плечами, типа – «никак нет».

Вдруг, в казарму, гулко громыхая кирзовыми сапогами, влетел рядовой Нетахата:

– Товарыш майор, ваша жинка мине ключив не далы. Казалы, шо якшо вин прыносыв ти ключи, нэхай вин и бэрэ. Шо я миг зробыты? – Нетахата темпераментно пожал плечами.

– Ладно – в строй, – сжалился Окурков.

– Равняйсь!– скомандовал он, – Смирна! То-то вы тут разнежились! А как будем показуху проводить?

Из строя раздалась реплика Акимыча:

– Мы ее прям щас что ли проводить будем?

– А вы капитан, что ли сомневаетесь? – парировал Окурков.

– Я так понял, – немного развязно отвечал со своей стороны Акимыч, – что нам на то неделя дана, а ежели у вас в семье бардак, так не хер дивизион посреди ночи срывать! Как говорит народная мудрость : «Не кричи «Волки!»».