Записки военного дознавателя

– Откуда сбежал? – не понял капитан.

– Откуда надо, оттуда и сбежал! Ты ориентировку не получал что ли? – я понял, что его надо давить, пока он в себя не пришел, и потому я вел себя как можно более нагло.

– Не… а че? Отсюда откуда-то рванул?

– Нет, из ракетной бригады. Севернее. Подельников его уже взяли. Сейчас самого ищем. Ты, кстати, тоже поглядывай. Он, скорее всего поездами будет к Китайской границе прорываться. И поосторожнее: автомат у него.

Капитан захлопал глазами. Он явно не понимал, откуда в Краснотурьинске государственные преступники и вообще – сов.секретные документы. Но билет мне все-таки выдал.

А между тем я сказал почти правду. Действительно был такой случай: одуревший от водки и безысходности майор, начальник службы вооружений, сбежал – было – с какой-то северной точки. И действительно, с портфелем и автоматом. И застрелили его уже, и правда, где-то у китайской границы. Правда, все это было года за два до моего появления в прокуратуре. Но так или иначе, а спустя час или два я уже катил обратно в Свердловск.

Ехал я в купе с тремя уже изрядно пьяными, только что вкусившими свободу, зеками. Поначалу они меня приглашали пить с ними, но я был непреклонен: «Не могу, мол, служба!» Они только хихикали и, кажется даже, по-своему меня жалели. Вот ведь какая жизнь суровая бывает – даже выпить человеку не дают! Тут зашла проводница и оглядела всех недобрым взглядом. Видимо, кто-то из моих попутчиков ее зачем-то позвал. Это была мощная женщина лет пятидесяти, от одно взгляда которой хотелось превратиться в камень. Судя по татуировкам, она тоже была близка кругам, откуда происходили и мои новые знакомые.

– Ну че звал? – недобро осведомилась она, обращаясь к одному по прозвищу Лопата. Это был длинный, как жердь молодой мужчина, лет тридцати или чуть старше. На нем была грязноватая тельняшка и невероятно засаленные брюки, заправленные в короткие сапоги.

– У тебя есть чего-то? – Лопата щелкнул себя по шее.

– Поискать можно. Только казенки, кажись больше нет. Есть смага по червонцу или конина по полтиннику.

Попутчики переглянулись. Один из них, по прозвищу Румын, повернулся ко мне и, улыбаясь спросил:

– Конину будешь? Я угощаю!

– Конину? – немного замялся я, – Да я не голодный вроде.

Все, включая проводницу радостно заржали.

– Коньяк это, по-нашему, – сннсходительно пояснила проводница.

Я пожал плечами:

– Ну, разве что самую малость. Мне вставать рано и сразу к командиру представляться…

– Так там по многу-то и не получится, – успокоил меня Румын, все также улыбаясь.

К тому моменту, я уже понял, что все называли друг друга только по кличкам. Кроме Лопаты и Румына, был еще и Дюня. Дюня был тоже лет тридцати-тридцати пяти, с руками, словно составленными из шаров. В отличие от Румына, был он белобрысый и голубоглазый, и также, в отличие от своего чернявого товарища, совсем не улыбался.

– Давай в общем, одну смагу и одну конину! – велел проводнице Румын.

– Давать тебе твоя маруха будет! Ты цуцу гони, коли бухать хочешь! И смотрите мне! Насвинячите – хер уйдете, пока все не уберете за собой!

– Да ладно те, Лара… – ответил Румын, – Держи вот цуцу, че мы порядка не знаем? – и он протянул ей несколько десяток.

Лара взяла деньги и стала аккуратно пересчитывать.

– А Вова сегодня не работает что ли? Или он в другом вагоне?

Лара перестала считать и подозрительно уставилась на меня.

– А ты откуда Вову знаешь?

– Да я тут уже третий раз здесь еду… Два раза он проводником был. Познакомились вот немного…

– А… – ответила проводница и продолжила считать бумажки.

– Так, где он? – Спросил я, – Или не знаете?

– Он не с нашей бригадой, – ответила Лара, – Не знаю, в общем.

– Так откуда ты Вову знаешь? – спросил Дюня, когда Лара ушлаю Он, мне показалось, даже немного протрезвел.

Я рассказал, как мы познакомились, как он мне делал чай. Да, в общем и все, рассказывать там особо было нечего.

– Хороший человек, мне показалось, – сказал я. – Вот и подумал, может, если он здесь, так зайти поздороваться не мешало бы.

Вся компания вдруг странно замолчала и мне стало немного не по себе. Я, видимо, залез, как говорится, «не в свои сани». Но что во всем этом было не так, я пока не понимал.

Через пару минут проводница принесла бутылку трехзвездочного молдавского коньяка, а также бутылку из-под лимонада, заткнутую пробкой от шампанского. Она молча поставила все это на столик, на секунду задержалась, будто что-то пересчитывала, а затем так же молча удалилась.

– Ну че, накатили? – спросил Румын, открывая коньячную пробку, называемую в народе «бескозыркой».

Все протянули стаканы. Румын налил всем примерно по половине.

– Ну, а ты чего? Давай свой стакан!

Я протянул. Остальное он налил мне. Получилось практически поровну.

– Ну, че… Воля- вольная… понеслась! – хмыкнув, сказал Лопата и запрокинул стакан. Остальные молча последовали его примеру. Я тоже сделал глоток.

– Чего не пьешь? – Спросил Дюня, впервые слегка улыбнувшись, – Не нравится?

– Нравится, – ответил я, – Только я сразу сказал, что мне много нельзя. Так что я растяну на несколько раз.