Записки военного коменданта Берлина

Теперь, спустя сорок лет, следует ли производить эти поджигательские призывы? Но проследить логику врага, поискать в ней характерные черты слабости, исторической слабости империализма, видимо, следует.

«Наше намерение, — писал он И. В. Сталину в ноябре 1941 года, — состоит в том, чтобы вести войну в союзе и в постоянной консультации с вами… Когда война будет выиграна, в чем я уверен, мы ожидаем, что Советская Россия, Великобритания и США встретятся за столом конференции победы, как три главных участника… первая задача будет состоять в том, чтобы помешать Германии… напасть на нас в третий раз. Тот факт, что Россия является коммунистическим государством — не является каким-либо препятствием для составления нами хорошего плана обеспечения нашей взаимной безопасности и наших законных интересов».

Враг был разгромлен. Война закончена. План обеспечения нашей безопасности… был подписан всеми и добровольно. Наступила пора совместных действий для «искоренения нацизма». Опыт проведения этого плана в Советской зоне оккупации дал обнадеживающие результаты. Силы, питавшие нацизм, были обезглавлены. Но рассудку вопреки У. Черчилль на ходу повыбросил все, что он говорил на протяжении всей войны, произнес речь с призывом всех империалистических сил, в том числе и империалистов Германии, подняться против СССР.

Этот прожженный политик не просто произнес речь где-нибудь среди рабочих Бирмингема, Детройта, а в США, в Фултоне, городишке, который до той поры мало кто знал, и не в присутствии лордов своей страны или де Голля, а в присутствии президента США Трумена, потому что в паре с этим американским поджигателем ему было свободно излагать поджигательскую речь, зная, что никто не крикнет: «Долой поджигателя войны!»

И даже в такой «приятной» обстановке ему потребовалось припугнуть и Трумена, заставить его подумать над тем, что «от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике железный занавес спустился на континенте», и что «за этой линией хранятся все сокровища древних государств Центральной и Восточной Европы». И далее, пугая, он перечислял, что Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София — все эти знаменитые города и население в этих районах находятся в советской сфере, и все подчиняется, в той или иной форме, не только советскому влиянию, но и в значительной степени увеличивающемуся контролю Москвы…

Германии была отведена солидная часть декларации. Будто русские в Берлине пытаются создать квазикоммунистическую партию в своей оккупационной зоне Германии посредством предоставления специальных привилегий левому крылу германских лидеров… Если в настоящее время советское правительство пытается при помощи сепаратных действий создать прокоммунистическую Германию в своей зоне, то это вызовет серьезные затруднения в английской и американской зонах и даст побежденным немцам возможность играть на противоречиях между Советами и западными демократиями… это не освобожденная Европа, ради которой мы боролись.

Что же на самом деле произошло в Германии? Что так перекосило Черчилля? Что понудило его призвать все реакционные силы Запада встать под знамена священного союза против СССР? Разве Советский Союз поднимал немецкий народ против Великобритании на свержение английского капитализма? Нет! Дело не в этом. Правильно говорят, что о политиках судят не по тому, что они говорят, а по тому, что они делают, и по их делам определяют их побудительные мотивы. Все дело в том, что капитализм вышел из этой войны, как и из предыдущей войны, и экономически, и морально ослабленным, не способным обычными средствами выйти из послевоенного кризиса. Война помогла народам совершить крутой поворот в умах людей не только Европы, но и всего мира. Народы мира делали из войны свои выводы, по-своему оценивали поведение и политику господствующих классов в войне. Народы поднялись к политическому творчеству и вышли из повиновения всесильной капиталистической государственной машины. Они серьезно начали самостоятельно искать иных путей к обеспечению подлинной демократии. Вот это-то и перепугало насмерть господ Черчиллей, Труменов и иже с ними.

Настраиваясь в 1941 году на союз с Советским Союзом, Черчилль всю войну страшился того, что страны Восточной Европы сбросят капиталистические и феодальные порядки в своих странах и никогда не станут играть роль санитарного кордона вокруг СССР. Он понимал и другое — что победа принесет в Германию раскрепощение народа не только от фашизма, но и от капитализма, и феодальных пережитков, что Советский Союз не согласится на расчленение Германии, на чем настаивали западные державы с самого начала войны.