Записки военного контрразведчика

Перед отъездом, отойдя на три-четыре метра от маршала, я сказал командиру дивизии, чтобы он выставил по маршруту нашего следования БМП (боевая машина пехоты), но так, чтобы они не бросались в глаза. Маршал это услышал и заявил, что ничего подобного делать не надо. Тем не менее, когда он отвернулся, я снова, но уже настоятельно повторил ранее сказанное. Как-никак, а это маршал Советского Союза, и любое происшествие, да еще с трагическим исходом, связанным с действиями бандитов, которые можно было предотвратить, обернется позором.

На войне могут сбить ракетой самолет, автомашина может налететь на фугас, она может быть обстреляна — обычное дело, но только не плен. А район Кундуза я хорошо знал. Еще накануне, будучи в Кундузе один, я обратил внимание на группу сотрудников царандоя, прилетевших из Кабула. В связи с приближением вечерних сумерек они отказались ехать в свой город и заночевали в гостинице дивизии. И только на другой день в сопровождении БТР поехали домой.

Итак, мы благополучно добрались до Кундуза. В кабинете губернатора сразу же начались слушания сообщений глав провинции и города, которые сопровождались обязательным употреблением чая. Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы, не теряя времени, поехали в дивизию, где маршала ждали другие приглашенные лица. Наконец, гдето около 19 часов, я не выдержал и вышел. Вернувшись уже в другом настроении, я подошел к маршалу и взглянул на стол через его плечо. Он вопросительно посмотрел на меня. Я сказал: «Задание КГБ. Осталось выяснить только мелочь — какие сигареты курит маршал Советского Союза». Он рассмеялся, а я сел на свое место.

В девять часов вечера кабинет опустел. Тогда маршал предложил мне заслушать еще и начальника особого отдела дивизии. Я пытался его отговорить и перенести это мероприятие на завтра, полагая, что он устал, — ведь прошло уже более пятнадцати часов, как мы вылетели из Кабула, а он был уже немолодым человеком. Маршал сначала согласился, а потом все-таки настоял на своем. Я недооценил закалку старой гвардии.

В ходе доклада заместитель начальника особого отдела дивизии подполковник Колесников упомянул о деле подполковника З., бывшего начальника разведки 108-й МСД (подробнее о З. рассказано ниже). По мнению Колесникова, нужно было принять конкретное решение: завершить срочно уголовное дело или откомандировать З. в Советский Союз. Маршал согласился, и мы наконец перешли в комнату, отведенную маршалу для отдыха. Там уже находился И.Ф. Модяев. Выпив чаю, мы разошлись.

Когда я был уже начальником особого отдела ОКСВ, мне позвонил адъютант маршала и сообщил, что прилетел Сергей Леонидович (его визит не афишировался), находится в гостинице Военного совета. Он спросил, буду ли я встречаться с маршалом. Я ответил «да» и попросил 35 минут на сборы. Пришел вовремя. В фойе вдоль стен сидело много ожидающих встречи с маршалом. Среди них был и военный атташе полковник Сень. Минуя всех, я сразу же прошел к маршалу. Встретил он меня хорошо. Посадил на диван, сам присел рядом. Дело было после праздника 7 Ноября, во время которого маршал командовал парадом. Я сделал комплимент его выправке и заметил, что с таким хорошо поставленным и зычным голосом в царской армии карьеру делали. Он засмеялся, а я после очередной шутки сказал себе: «Хватит, у него мало времени», — и начал свой доклад. Маршал при этом перешел к столу, сделал пометки и пообещал поднять мои вопросы на совещании вечером в штабе армии. Попрощались тепло. На вопрос маршала я его заверил, что готов быть вместе с ним в любой «горячей точке».

Шутка в отношении карьеры оказалась пророческой. По прибытии в Москву через некоторое время маршал С.Л. Соколов был назначен министром обороны СССР. Я его поздравил телеграммой.

К сожалению, жизнь внесла свои коррективы в его судьбу. Прилетел злополучный Руст, и его посадка на Красной площади повлекла за собой известные всем оргвыводы. С тех пор я не имел возможности общаться с маршалом. Но моя работа в опергруппе оставила глубокий след в моей памяти, поэтому я и решил поделиться этой историей с читателем.

О БОМБО-ШТУРМОВЫХ УДАРАХ

Ограниченный контингент советских войск в Афганистане имел достаточно сил и средств получать данные о противнике в целях ограждения себя от враждебных устремлений мятежников. После их анализа по отдельным объектам принималось решение о нанесении по ним БШУ (бомбо-штурмовой удар). Хочу сразу отметить, что они носили строго селективный характер.