Записки военного врача

— В последние месяцы я была на Западном и Северо-Западном фронтах, а теперь вот приехала к вам на Калининский, — говорила Гориневская. — Должна, к сожалению, констатировать: не раз замечала ошибки, иногда крупные, как в диагностике, так и в лечении легкораненых. Порой их определяют в одни палаты с тяжелоранеными, предписывая им тот же режим, что и тем, кто не в состоянии двигаться. Случается, эвакуируют их в глубокий тыл в том же порядке, что и страдающих мучительно. А если легкораненых обрекать на долгую неподвижность да и еще затягивать их лечение без всякой к тому надобности, это может привести к различным осложнениям и даже к инвалидности.

И добавила горячо:

— Да и без всяких драматических финалов это означает, называя вещи своими именами, пренебрежение элементарными нормами советской медицины. Оно понятно психологически, имеет свои организационные корни, но не становится оттого менее вредным. Подумать только, именно из-за такого пренебрежения затягивается порой хождение в госпитальных халатах многих наших воинов, которые рвутся продолжать до победы борьбу с ненавистными захватчиками и имеют для того все объективные данные! А мы, медики, получается, мешаем или, во всяком случае, мало помогаем их своевременному выздоровлению и возвращению на фронт.

Давно выношенные, наверное, мысли эти так волновали Валентину Валентиновну, что она, разгорячившись, хватила, на мой взгляд, через край. Еще с прошлой осени мы были наслышаны о появлении госпиталей нового типа — для легкораненых. Вот я и сказал, больше утверждая, чем спрашивая:

— Но теперь, кажется, надо считать, что такие беды навсегда канули в прошлое.

Гориневская перевела дыхание, поправила свои седеющие волосы.

— Почти что можно, — ответила она, сделав акцент на «почти что», но лицо ее все же просветлело. — Вот теперь обзаведемся еще несколькими специализированными хозяйствами на Калининском…

Наш эвакогоспиталь никак не подходил для этой благой цели, у него было другое назначение — оперировать и выхаживать людей после наиболее тяжелых ранений. Однако и к нам, случалось, попадали легкораненые. Данные о них оказались полезными для нашей гостьи.

Попутно она в общих чертах ознакомила меня и моих товарищей, живо интересовавшихся принципами организации медицинской службы, с системой лечения легкораненых. В целом эта система выглядела тогда своеобразно. Это были преимущественно подвижные организации лагерного типа, располагавшиеся в период наступательных операций на расстоянии 40—60 километров от передовой. Госпитали такого же назначения побольше, поудобнее имелись и глубже в тылах. Туда привозили нуждавшихся в более тщательном исследовании, а затем и комплексном лечении.

Наиболее широко практиковалось комплексное лечение легкораненых, при котором необходимые меры хирургического и консервативного характера сочетались с лечебной гимнастикой, физиотерапией, спортивными играми, прогулками, лыжными вылазками. Валентина Валентиновна приложила руку к разработке программ такого лечения, оправдавших себя на практике. Продолжительность пребывания в таком госпитале, как и в других лечебных учреждениях, обусловливалась состоянием здоровья каждого лечащегося. Одним хватало недели, чтобы забыть о том, что они сами называли царапиной. Легкое ранение другого требовало для полного выздоровления нескольких недель. А некоторым, чтобы войти в норму, нужен был месяц. Словом, так или иначе, введение специализированного лечения легкораненых шло на пользу и им самим, и, разумеется, всей борьбе с агрессором.

Мы могли помочь В. В. Гориневской лишь советом. Хорошо, что он пришелся кстати.

Неподалеку от нас, в том же Калинине, был небольшой эвакогоспиталь № 3452, возглавлявшийся молодым военным врачом М. Г. Коломийцевой. На правах старшего брата наш госпиталь не раз помогал соседу и при его возникновении, и позже, в случайных критических обстоятельствах. Там сложился квалифицированный и дружный медицинский коллектив, а его руководитель Марта Григорьевна Коломийцева кипела энергией и инициативой. Я был уверен, что 3452-й вполне потянет новое и поначалу трудоемкое дело, за которое ратовала В. В. Гориневская. У Валентины Валентиновны создалось такое же впечатление после знакомства с ним. Спустя несколько недель госпитальная база Калининского фронта пополнилась медицинским учреждением нового типа — госпиталем для легкораненых (ГЛР), сохранившим тот же номер, что его предшественник, 3452.

Помнится, возвращаясь к себе после визита в преобразившееся хозяйство Коломийцевой, я начал было считать, сколько новых, все более совершенных госпиталей для раненых довелось видеть мне меньше чем за год войны. Их оказалось много. А потом подумал, что это очень здорово, в этом отражается одно из коренных качеств нашей общественной системы, которое сохраняет свою силу в любых условиях, — неукротимое стремление к совершенствованию дела на пользу нашему народу, советскому обществу.