Записки военного врача

А он все спрашивал да отвечал, соглашался или не соглашался, объясняя почему, с тем, например, можно ли уменьшить срок лечения после такой-то операции. И все без тени снисходительности, с уважением к собеседнику и с сознанием собственного веса, словом, беседы шли на равных. Завершились они таким же по тональности, но более насыщенным в деловом отношении собеседованием с руководящим составом госпиталя. Положительно оценив в общих чертах работу госпиталя, Ефим Иванович Смирнов отметил некоторые слабые ее места, а главное, характеризовал дальнейшее направление деятельности всей медицинской службы, дал лаконичные, но емкие советы на ближайшее будущее. Говорил он с глубоким пониманием военной медицины того времени, эмоционально и доброжелательно. На следующий день на утренней конференции после сообщения дежурного врача и выступления ведущего хирурга я изложил замечания и советы начальника Главного военно-санитарного управления, которые были учтены.

Встреча с Е. И. Смирновым запомнилась всем нам и содействовала дальнейшему совершенствованию дела.

Александр Васильевич Кулагин, заместитель по политчасти, поведал мне в те дни о таком разговоре между ранеными, который произошел в его присутствии в третьей палате.

— Толковый он мужик, Смирнов, главный медицинский генерал, — произнес один раненый в гипсе.

— Серьезный товарищ, — откликнулся другой.

— Совестливый человек!.. — отозвался третий, и с ним согласились все.

Кстати сказать, в 1980 году мне довелось встретиться с генерал-полковником Е. И. Смирновым. Вспомнили годы Великой Отечественной войны. Я спросил:

— Интересно, какое впечатление произвел на вас тогда, в 1944 году, эвакогоспиталь № 3829 в Смоленске?

Он чуть улыбнулся, отчего его суровое лицо солдата-мыслителя сразу подобрело, и ответил:

— Здание выглядело снаружи совсем разрушенным, окна забиты невесть чем, без нормальных дверей, и я был поражен, увидев внутри электрический свет, тепло, нормальные человеческие условия для раненых.

Но нам он не сказал тогда о своем отрадном впечатлении, полагая, по-видимому, что иначе в Красной Армии и не могло быть. Впрочем, мы тоже так считали, работая не за страх, а за совесть.

Сестры милосердия

Среди творцов побед советского народа в битвах Великой Отечественной было немало женщин, в особенности среди медиков. Прекрасный образ нашей девушки в военной форме, с медицинской сумкой на боку стал одним из символов героизма в защите Родины. Не уступая мужчинам-воинам в отваге, девушки — санинструкторы, санитарки, многочисленные медицинские палатные, перевязочные и операционные сестры — вложили огромный труд и вдохновенную самоотверженность в деятельность медицинской службы Вооруженных Сил СССР на всех ее этапах. Они внесли большой вклад вместе с остальными медиками в то, что миллионы и миллионы советских солдат и офицеров, пораженных вражеским оружием, вовремя получили первую медицинскую помощь на поле брани, а затем и полное излечение, вернулись в строй и продолжали борьбу с фашистами, а после победы активно участвовали в возрождении своей земли.

Не раз мне доводилось встречать молодых медицинских сестер, работавших в действующих частях, и я не уставал восхищаться ими, не имея возможности, к сожалению, выразить это так, как хотелось бы: обстановка была не та, они обычно появлялись в госпиталях, сопровождая тяжелораненых. Но память, к счастью, сохранила облик многих из них. Не берусь утверждать, что все они были писаные красавицы. А вот то, что все они были обаятельны, бесстрашны, беззаветно преданы долгу милосердия и не оставляли без первой помощи ни одного страждущего, — это было так. И наконец, как они были молоды!..

Я собирался сейчас рассказать о почтенном ветеране войны заслуженном военфельдшере Аполлинарии Петровне Храпач и тут же спохватился: бог мой, да ей же летом 1941-го шел лишь 20-й год. И она только что окончила техникум и получила военный билет, ей присвоили звание лейтенанта медицинской службы и направили на работу в качестве военфельдшера. Тогда ее никто не называл по отчеству, а звали Поля, иногда Полюшка. Веселая, звонкоголосая.

Через несколько дней после начала Великой Отечественной войны она стала военфельдшером 3-го батальона 28-го стрелкового полка, действовавшего на подступах к Москве, сначала дальних, потом ближних. 20 ноября была контужена в бою. И, чуть отдохнув, вернулась в строй.

А поздней ночью 28 декабря 1941 года она была доставлена в московский военный госпиталь после второй контузии на линии огня. Первоначальный диагноз — перелом позвоночника, — к счастью, не подтвердился. У нее были ушиб и кровоизлияние в мышцах спины. Острые боли и грозный диагноз не помешали ей при активном содействии молодого хирурга Н. П. Брицко, которая лечила ее в госпитале, сохранить до поры до времени свою пышную, длинную девичью косу.