Записная книжка Дэша и Лили

Я открыла другой том и, выбрав слово наугад, записала «надпестичный». И только после этого прочитала, что оно значит: цветок с нижней завязью. Части околоцветника и тычинки прикрепляются при нижней завязи к краю цветоложа над завязью. Такая завязь у яблони, огурца, колокольчика.

Надо же было выбрать такое двусмысленное слово.

Дэш подумает, что я пошлая.

У него зазвонил телефон.

Мне кажется, мы оба вздохнули с облегчением.

– Привет, пап, – ответил Дэш на звонок. На секунду его плечи поникли, тон стал ровным и… терпеливым. Очень странным тоном говорил Дэш с отцом. – О, встречаю Новый год как обычно. Вино и женщины. – Пауза. – Нет, я не хочу говорить с твоим адвокатом. – Пауза. – Да, я помню, что завтра вечером ты возвращаешься домой. – Пауза. – Здорово. Большего всего на свете люблю душещипательные отцовско-сыновьи разговоры о моей жизни.

Такое ощущение, что на плечи Дэша легла невыносимая тяжесть, и меня это сокрушало. Не знаю, откуда взялась во мне смелость, но я осторожно пододвинула свой палец к его – для утешения. И, словно притянутый магнитом, его палец переплелся с моим.

Обожаю магниты.

* * *

– Так, что там у нас за слово… – произнес Дэш, закончив беседу с отцом. – «Надпестичный».

Я вскочила на ноги, чтобы найти какой-нибудь справочник с менее неловкими словами. Взяла словарь разговорных выражений и открыла на первой попавшейся странице.

– «Руки-крюки – о человеке, не умеющем что-либо делать, недотепе».

Дэш написал в книжке:

«Ой, прости, что пропустил бар-мицву. Сегодня все валилось из рук, в чем-то выпачкался, пришлось переодеваться, то-се».

Я взяла у него ручку и добавила:

«Ничего, у меня самого руки-крюки. Ты уж прости, но я только что облил твой костюм».

Дэш взглянул на свои часы.

– Почти полночь.

Я разволновалась. Дэш не решит, что я заманила его сюда для исполнения ужасного (или чудесного) полночного ритуала – новогоднего поцелуя?

Если мы тут задержимся, то он обнаружит, насколько я по этой части неопытна и как страстно желаю получить этот опыт. С ним.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – призналась я тихо. «Я не умею целоваться. Пожалуйста, не смейся надо мной. Если наш поцелуй будет тихим ужасом, то, пожалуйста, отвергни меня помягче».

– Что?

Я собиралась сказать это, правда. Но выдала совершенно другое:

– Дядя Кармин вернул мне кукольного Буку. И тот хочет остаться здесь, в окружении всех этих справочников и словарей. Он предпочитает эти пыльные старые тома компании Щелкунчика.

– Умница Бука.

– Обещаешь навещать его?

– Я не могу этого пообещать. Это смешно.

– Ты должен.

Дэш вздохнул.

– Обещаю попробовать. Если твой брюзга Марк впустит меня еще хоть раз в «Стрэнд».

Я посмотрела на настенные часы за головой Дэша.

Двенадцать уже пробило.

Фух.

1 января

– Лили, мы в «Стрэнде» совершенно одни! Это редчайшая возможность. Нужно воспользоваться ею по полной.

– Каким образом? – Возможно ли, чтобы сердце дрожало так же, как руки?

– Пошарим на книжных стеллажах? Сначала разворошим полки с книгами о фрик-шоу и кораблекрушениях, потом распотрошим полки с кулинарными книгами в поисках идеального рецепта с рисовыми хлопьями. О, и нужно отыскать четвертое издание «Радостей однопо…»

– Хорошо! – взвизгнула я. – Идем наверх! Люблю книги о фриках. – Потому что сама такая. А может, и ты. Давай будем парочкой фриков?

Мы пошли к двери.

Дэш наклонился ко мне с таинственным видом. Игриво. Выгнул бровь и заметил:

– Ночь только началась. Мы еще успеем вернуться к томам великого БОС.

Я взялась за дверную ручку и повернула.

Она не подалась.

И тут я заметила рядом с выключателем – свет я специально не включала, чтобы нас окружало загадочное сияние свечи – написанное от руки послание.

Оно гласило:

«ВНИМАНИЕ!

Если ты не прочитал огромную табличку на стене перед дверью, то прочитай это:

Дружище! Ну сколько раз тебе напоминать?

Дверь запирается СНАРУЖИ!

Чтобы открыть ее изнутри, нужен ключ!

Держи его при себе или застрянешь на складе».

Нет.

Нет, нет, нет, нет, нет.

НЕТ!!!!!

Я повернулась к Дэшу:

– Эм… Дэш?

– Эм… да?

– Я вроде как заперла нас тут.

* * *

Пришлось звонить Марку.

– Ты разбудила меня, Лили Выгульщица Собак, – рявкнул он в трубку. – Ты же знаешь – я всегда засыпаю до запуска этого глупого шара на Таймс-сквер[39].

Я объяснила ему, в каком затруднительном положении мы оказались.

– Ну-ну, понимаю. С этим тебе помочь бабушка Ида не может.

– Ты можешь, Марк!

– А если не хочу?

– Ты должен.

– Не должен. Ты меня эмоционально шантажировала, потому и угодила со своим дружком-панком в такую ситуацию.

Он прав.

– Если ты не поможешь нам, я вызову полицию.