Заплати другому

– Я вам вот что скажу. Я попридержу ваш чек на пару-тройку дней. Не сможете поставить дверь на свой грузовик, приносите ее обратно.

– Ага. Понимаю. Сто семьдесят пять.

– А ну-ка, катись с моей стоянки, ты меня уже достал!

– Лады, двести. – С легкой улыбочкой.

«Парням нравится, когда с ними так разговариваешь. Почему-то, черти веселые».

Малый оперся о покоробленный капот «Форда» и закурил. «Мальборо»-красные, такие же, как когда-то курил Рики, она и не глядя узнала бы. Похоже, этот мир, этот городок битком набит мужиками, скроенными по одному шаблону с Рики. Ей, во всяком случае, так кажется. Из-за этого она и почувствовала расположение к парню, этому Дугу, или Дуэйну, или как там, черт, его кличут, ее первому покупателю.

И она знала, почему. Она и больше получила бы, потрудись быть понапористее. Знала: стоит его спросить, как он тут же скажет, что папаша драл его, как сидорову козу не дерут, и что он живет сам по себе с нечестивых юных лет. Знала: доведись ей стянуть с него футболку, увидела бы на плече татуировку, какое-нибудь имя, слишком стершееся, чтоб разобрать. Кто-нибудь, кого он знал с месяц-другой, когда был еще слишком молод, чтобы понимать, что навеки только шрамы остаются. Да синяя краска, которую даешь загнать себе под кожу.

И от этого она почувствовала, что устала от расположения к Дугу. Дуэйну.

Позже она скажет своей лучшей подруге Лоретте: «Я больше не считаю, что не разбираюсь в мужчинах. В жизни больше не скажу, что у меня убогие инстинкты, нет, сэр, потому как отчего ж я на того же парня нападаю раз за разом? Начинаю думать, что у меня очень тонкое чувство оценки, только оно, похоже, кому-то другому служит».

Какое-то время она с удовольствием наблюдала за мышцами его больших рук, которые легко разделывались с болтами на петлях дверцы, и ощущала усталость, сознавая, что часть ее существа уже прикидывает размеры следующей большой жизненной неразберихи, еще до того как она очистила от мусора прежней свою, обычно содержавшуюся в опрятности, подъездную дорожку к дому.

Не успела она отделаться от этих успокаивающих мыслей, как на эту дорожку вышла из машины Шерил Уилкокс, бывшая жена Рики, чтобы сказать ей спасибо за то, что она такая двуличная сучка. А еще не было и девяти часов утра.

Из книги Криса Чандлера «Говорят знавшие Тревора» (1999 )

Не хочу всех разочаровывать. Это не было, строго говоря, безгреховным зачатием. Так, один из рисков, на которые иногда позволяешь себе пойти. Наверное, сейчас, после свершившегося факта, оно и выглядит как-то глупо и беспечно. И все ж, слава богу, получилось так, как получилось, верно?

Я не говорю, что в тот вечер не принималась играть в детскую игру «Напоминания о предосторожностях», только дальше этого голова не работала. Было такое чувство, будто убого обдуманные слова нарушат очарование момента. А если хотите увидеть, как мужик в разум входит, попробуйте проворковать ему что-то вроде: «Случаем не носишь резинку у себя в бумажнике? Я тебя предупредила, что с пилюль слезла?»

А кроме того, он со своей половинкой, Шерил, целую вечность старались забеременеть. Никогда даже в голову не приходило, что в том ее вина. С чего бы? В самом деле, в голову не приходило, что такое скорее случается с теми, в ком старания нет (не важно, у скольких людей их старания тем и кончались), и, может быть, разумом я это понимала.

Он был женат. Поначалу. Это как бы осложняло.

Так вот, короче, в чем я и впрямь повинна, так в том, что ныла, что мы никак на танцы не можем сходить. Может, живи мы в Большом Нью-Йорке, может, тогда бы, но только не в Атаскадеро: нельзя. Нельзя там, где все знают всех, во всяком случае, достаточно, чтобы знать, кто для кого является законной парой.

– Хочется пойти поплясать? – сказал как-то он. – Я тебя свожу на танцы.

И свозил. Повез нас куда-то по Куэста-Грейд[6], оставляя внизу огни города, который, должна сказать, с такого большого расстояния смотрелся миленько. Мы вышли из той старенькой легковушки; он, вновь обернувшись, потянулся к приборам, повернул ключ питания, чего, полагаю, делать не должен был, потому как аккумулятор посадил; правда, тогда нас это не заботило. Да и позже тоже, к слову сказать.