Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Дни тянулись, медленно складываясь в недели. Недели незаметно перетекали в месяца. Месяца щёлкали как костяшки счёт в руках хозяина таверны Феликса. А в жизни супругов ничего не менялось, время как будто застыло вместе с Джейн. Бьорну было даже немного обидно. Он искренне не понимал, что он сделал такого, что доброжелательная Джейн, какой она была в начале их семейной жизни, осенью, стала такой озлоблённо-равнодушной по отношению к нему сейчас? Он ей ведь, в конце концов, жизнь спас! А то, что на цепь сажает, когда уходит в лес, – так это для её же безопасности. Он ей даже сшил доху и унты, и повесил на самом видном месте. Но Джейн на обновку никак не отреагировала. Она вообще перестала выходить из дома, даже когда Бьорн возвращался домой и отстёгивал цепь с её ноги.

И Бьорн решил отпустить Джейн домой. Не сейчас, конечно, а попозже, весной. По календарю, правда, весна уже наступила, но снега ещё было полно. Вот станут дни длиннее, а солнышко – теплее, тогда… Ну, или когда она сама решит ещё раз сбежать, тогда он не станет её искать, если, конечно, будет уверен, что она в лесу не пропадёт. Да, вот именно, тогда!

Бьорн шёл по пробуждающемуся от зимней спячки лесу и думал совсем не об охоте, а опять о Джейн, и неожиданно поскользнулся, провалившись в ручей, проложивший себе дорогу под слежавшимся снегом. Бьорна протащило по крутому склону вдоль ручья, пока он не провалился в глубокую яму. И здесь его правую ногу пронзила дикая боль, как будто какой-то оголодавший зверь вцепился в лодыжку острыми зубами. Бьорн откинулся на край ямы и только тут понял, что он угодил в ловушку, которую сам сделал на гризли ещё год назад, установив на её дне для верности ещё и мощный капкан. Капкан, который захлопнулся теперь на его собственной ноге.

Единственное, что внушало оптимизм в его положении (о раненой ноге Бьорн старался не думать), это то, что он знает секрет капкана. Но сколько Бьорн не бился, превозмогая боль, открыть капкан так и не удалось. За год, видимо, капкан заржавел, и секретный механизм, его открывающий, не поддавался рукам его создателя. Пришлось Бьорну поднапрячься и вырвать капкан из земли. От резкой боли он потерял сознание, а когда очнулся, попытался сосредоточиться на плане дальнейших действий.

Он ушел от дома на три часа пути, значит, обратно возвращаться, в лучшем случае, не меньше шести. И надо бы успеть засветло, днем он ещё сможет отбиться от дикого зверья, почуявшего свежую кровь, а вот когда стемнеет…

Бьорн выбросил сначала из ямы свой заплечный мешок, ружьё и доху, перетянул покалеченную ногу, чтобы приостановить кровь, лоскутом, оторванным от собственной рубахи, и, опираясь на здоровую ногу и руки, выбрался из ямы. Встать не получилось. Что-то выбросить, чтобы облегчить путь домой – тоже. За годы жизни в лесу он уже давно выработал минимально-необходимый список вещей, а потому ничего лишнего не было в его арсенале. Если только еда? Но она и не весит почти ничего, да и может, ой, как ещё пригодиться, если он задержится в пути больше шести часов… Сейчас главным было как-то встать, поскольку ползком он не доберётся домой не только к вечеру, но и за сутки.

Бьорн сосредоточенно полз, высматривая крепкую толстую палку, на которую он мог бы опираться при ходьбе, а потому нападение волка застало его врасплох. Волк вцепился в его ступню, зажатую капканом, и пришлось Бьорну бить его по голове прикладом ружья, пока тот не испустил дух. Это ещё человеку повезло, что на него напала не стая, а оголодавший волк-одиночка. Бьорн выстрелил на всякий случай в уже бездыханное тело хищника, и пополз к ближайшей сосне, чтобы опираясь на её ствол встать, наконец. От неё же, несколько раз падая и упрямо поднимаясь, отломал более-менее подходящий сук. Встать и пойти получилось не сразу, но всё же он кое-как приноровился, и путь домой стал сокращаться гораздо быстрее. Бьорн ещё несколько раз менял ломавшиеся палки, заменявшие ему костыль.

Сбросил с себя доху, поскольку её вес стал давить на его плечи, как стокилограммовая ноша, и выпил залпом всё виски, которое было в походной фляге, надеясь не замерзнуть без верхней одежды с помощью алкоголя.

Последние метры перед своим частоколом Бьорну пришлось преодолевать уже в темноте ползком. Последняя палка сломалась и возвращаться в лес, чтобы сделать новую, у Бьорна уже не было ни сил, ни терпения. Чтобы открыть калитку, мужчине пришлось закинуть на частокол ремень ружья, что получилось у него не с первого раза, и подняться, вцепившись в приклад, истово молясь, чтобы ремень выдержал вес его тела. Вместе с открывшейся калиткой Бьорн ввалился за забор, и тут силы окончательно покинули его. Умом он понимал, что нельзя оставаться на снегу раздетым, но так приятно было просто лежать… Холод уже не чувствовался, до спасительного дома оставались всего каких-то несколько несчастных десятков метров, а, значит, можно немного и полежать, отдохнуть пять минут… ну, ещё пять минут…