Запомни мое имя (ЛП)

не было. Моя мама умерла, когда я была очень маленькой, настолько, что даже её не помню.

Так что всё своё время я проводила с Николь, но она никогда не могла смириться с моим

присутствием. Она никогда не хотела меня здесь. Она никогда меня не любила, хотя я могла

бы быть ей как дочь. Вместо этого Николь относилась ко мне как к бремени, я была для неё

проблемой, о которой необходимо заботиться.

Когда я попыталась поговорить с отцом и рассказать ему, как мачеха себя со мной

вела и что мне делала, он просто сказал, что Николь немного строгая, хочет чтобы я стала

ответственной, но в глубине души меня любит и делает всё для моего блага. Он не мог

ошибаться сильнее. Он не мог быть более слепым. Когда он снова ушёл, Николь расчётливо

нашла способ отомстить за попытку выставить её в дурном свете перед отцом. Поэтому я в

итоге сдалась и научилась молчаливо терпеть. Даже когда Николь потребовала, чтобы я

вносила свой вклад в домашние расходы и нашла мне работу, чтобы затем отдавать ей все

заработанные деньги.

« Можно сказать, что живёшь, если сердце продолжает биться, но внутри ты

медленно умираешь?

Если с каждым ударом чувствуешь немного больше боли, если с каждым днём

ощущаешь себя более уставшей?

Это означает жить, если снаружи ты выглядишь целостным, но внутри твоя душа

опустошена?

Если при каждом вдохе чувствуешь нехватку воздуха?

Если у тебя на губах улыбка, а в глазах грусть?

И можно сказать что живёшь, если ты жив только потому, что дышишь?»

С грустью и тоской просматриваю то, что написала. Потому что иногда у меня

складывается впечатление, что происходящее никогда не улучшится, что жизнь никогда не

будет другой. У меня никогда не было матери, у меня никогда не было друзей или парня.

Грустная и одинокая жизнь. Не имея никого, на кого можно было бы положиться, никого, кто бы меня любил и утешал. Только подушка, на которую проливаю свои безмолвные

слёзы. Но потом пытаюсь найти мужество и заставить себя думать, что всё будет лучше, потому что через два месяца школа закончится, и я смогу отсюда уйти.

Я много занималась, проводила после работы ночи над книгами, чтобы поддерживать

свои высокие оценки и поступить в колледж, и я смогла этого добиться. Мама, перед тем как

умереть, оставила для моей учёбы фонд, иначе я не смогла б себе этого позволить. Но

благодаря ей я смогу уйти. Мне просто нужно пережить ещё два месяца, только два, и тогда

я, наконец, смогу начать жить, реально жить.

— Джоан, открой эту дверь.

Я подпрыгиваю, когда слышу настойчивый стук в дверь.

Встаю и неохотно открываю Николь. Чего она сейчас хочет? Возможно, собирается

рассказать мне о новой работе?

— Быстро переодевайся и приведи себя немного в порядок. Вскоре за тобой придут, а

в таком виде ты не презентабельна.

Несколько секунд смотрю на неё смущенно, о чём она говорит?

— Кто придет за мной? Куда я должна идти? — спрашиваю я, но боюсь услышать

ответ, кто знает, что она придумала на этот раз.

— У меня есть отличная новость для нас обоих. Отныне и впредь мы больше не будем

вынуждены терпеть друг друга. Наконец ты больше не будешь моей проблемой, — говорит

она с леденящим счастьем, от которого бежит дрожь.

— В каком смысле? — спрашиваю я в замешательстве.

— Скажем так, один друг твоего отца очень заинтересован тобой, и поэтому ты

пойдёшь жить с ним. Если будешь хорошо себя вести, вы сможете пожениться. В любом

случае ты будешь отсюда далеко. Её голубые глаза как лёд и такие же холодные, смотрят на

меня с удовлетворением и ненавистью.

— Что … — От шока я даже не могу найти слова, и делаю шаг назад. — Николь, прошу тебя... Я всегда делала всё, что ты мне говорила. Я никогда тебя не беспокоила.

— Это говоришь ты!

— Завтра мне исполнится восемнадцать, а через два месяца закончится школа. Я уеду

отсюда далеко, в колледж и в любом случае не буду больше твоей проблемой. Пожалуйста, не отсылай меня! Это просто ещё два месяца, — повторяю я, и чувствую, как наполняются

слезами мои глаза.

— Не говори глупостей! Ты в колледж? И на какие деньги?

Я смотрю на неё всё в большей растерянности.

— У меня есть фонд...

Забавляясь, Николь прерывает меня насмешливым хохотом.

— Бедная наивная дурочка, у тебя больше нет ни копейки. Твой отец был по уши в

долгах и всё потратил, даже твой драгоценный фонд на обучение.

Чувствую, как от этих слов останавливается моё сердце. Нет! Этого не может быть.

Это не может быть правдой. Всё, над чем я до сих пор работала, всё, что я терпела в

ожидании когда, наконец, смогу уйти, все мои мечты разрушены несколькими жестокими

словами. Одинокая слеза ускользает из-под моего контроля, и катится по лицу. Кажется что