Запомни мои губы

Синяя «мицубиси» подъехала бесшумно. Она словно растворилась в вечерней мгле. Синяя машина и синяя мгла… Леа вновь нервно усмехнулась забавному совпадению. Их так много сегодня! Тихо щелкнула дверца и переливчатой трелью зазвучала сигнализация. Ричи, прямой, высокий и такой неправдоподобно чужой, подошел к воротам и нажал на кнопку звонка свободной рукой. В другой он элегантно держал бутылку шампанского и пышный букет роз, перевязанных широкой лентой.

Леа вросла в кипарис, растущий неподалеку от ограды. Лучше умереть сейчас рядом с этим деревом, чем быть замеченной — выставить себя на посмешище перед мужем и его любовницей. Интересно, какая она? Леа удивилась, почувствовав зарождающееся внутри любопытство. Неужели она все еще способна быть любопытной? В такой ситуации? До этого имя Тина не рождало в ее голове никаких ассоциаций. Оно было пустым, но болезненным звуком. Острием ножа, поднесенным к горлу, но ножа безымянного, каких много. Через несколько минут Леа дано было узнать, что лезвие этого ножа отлито из зингеровской стали.

Женщина, которая вышла к воротам, была полной противоположностью тому типу, который, по представлению Леа, нравился Ричи. Броский вечерний макияж, алая помада, щедрым слоем наложенная на губы, полные страстного призыва, бордовое декольтированное платье, из которого просилась наружу стесненная грудь, длинный разрез, до бедра обнажающий стройную ногу в черном чулке. Решительный взгляд, спокойная, но призывная походка. Весь облик женщины говорил о том, как она ждала этой минуты и как она хочет того, кто к ней пришел. При этом она явно не раскрывалась перед Ричи до конца, оставляя тень загадки в изогнутой брови и легкой полуулыбке. Эта Тина определенно знала, что нравится мужчинам, и знала, как извлечь из этого выгоду. Ричи был ее — до мозга костей. Так, во всяком случае, в этот момент казалось Леа. И неудивительно — такая женщина выходит ему навстречу…

Маленький механизм, тикающий где-то внутри Леа, взорвался. Она всегда думала, что боль и разлука с любимым — это чувства, заставляющие плакать, биться головой о стену, рвать на себе волосы. Так странно было сейчас стоять, растворившись в тени дерева, и понимать, что никаких слез не будет. И всего остального тоже. Вспышка, осветившая на миг ее затуманенное сознание, исчезла, взрыв моментально разметал осколки памяти и боли на расстояние, недоступное для отчаяния. Внутри стало холодно-холодно. И пусто…

Леа бросила последний взгляд в сторону целующейся пары и, не ощутив даже легкого ожога, отделилась от дерева, снова обретя собственное тело. От Ловик-авеню придется идти пешком. А дальше, если повезет, она поймает машину. Попадет домой. Возьмет самое необходимое. И уйдет. В никуда…

4

Леа выпростала руку из-под одеяла и подтянула к себе телефонный аппарат. Как все-таки неудобно. За несколько лет она привыкла к трубке, с которой можно лежать в постели, сидеть в ванне и делать много разных дел. Одной, разумеется, рукой. Пэтти кричала по телефону как ненормальная. Ее голос грозил разорвать провода и прервать их разговор, который, кажется, только начинался. Впрочем, Леа была бы этому несказанно рада. Ни Пэтти, ни кого другого слышать ей совершенно не хотелось. Одинокий гостиничный номер, холодные простыни, задернутые шторы — вот все, что ей было нужно. Но какой-то идиот придумал телефоны. Белл, кажется… Хотя… какая разница…

Пэтти продолжала надрываться, с завидным упорством пытаясь преодолеть стену равнодушия, за которой спряталась Леа.

— Ты думаешь, мне легко было узнать, что ты пропала?! Да еще от кого?! От Ричи, который никогда не удостаивал меня своим вниманием! Ну где, где, ты пропадала эти несколько дней?

В ответ послышалось лишь молчание и ровное дыхание Леа.

— Где?! Неужели ты все время сидела в этом номере? — ответила за нее Пэтти. — Не могу поверить! Не молчи, объясни, что случилось! Объясни своей лучшей подруге, какого черта ты уходишь из дома и торчишь в гостиничном номере?! И какого черта она об этом ничего не знает?!

Леа слегка отстранила трубку от уха — от воплей Пэтти вполне могла лопнуть барабанная перепонка. Отвечать ей совершенно не хотелось. Положить трубку было, пожалуй, самым удобным вариантом, но так обидеть подругу Леа не могла. К тому же, зная Пэтти, можно было не сомневаться в том, что через минуту треньканья звонка вновь разнесут в клочья тишину гостиничного номера.

— Послушай, Пэтти, — тихо начала Леа, — честно говоря, я не настроена на серьезный разговор…

— Хорошо, — не унималась Пэтти, — поговорим несерьезно.

— Пэтти, я вообще не хочу разговаривать. Во всяком случае, сейчас. Через несколько дней я позвоню тебе и, может быть, все объясню…

— Может быть?! — взорвалась Пэтти. — Может быть, объяснишь?! Да что ты себе думаешь, в конце концов?! Кто я тебе, Леа? Подруга или троюродная сестра из Техаса? Почему ты общаешься со мной, как с едва знакомым человеком? В конце концов, я имею право знать, что с тобой происходит… Я надеялась, что, если с тобой что-то случится, ты первым делом придешь ко мне…