Запомни, ты моя (СИ)

— Я всегда мечтала о семье. Замуж я вряд ли выйду. Кому нужна бывшая шлюшка? — делаю паузу, вспоминая, осознавая, что как бы Никита меня не любил, он не станет рисковать карьерой, мечтой, к которой шел столько лет. — А так у меня будет, хоть и маленькая, но своя семья.

— И не надо терпеть измен, — усмехается Диана, и я киваю.

— Так не терпи.

— Я по-другому не могу. Он вся моя жизнь, — вздыхает Диана, и как раз в этот момент заходит Вика, которая предлагает посмотреть кино.

Мы соглашаемся и садимся на широкий диван. А я обдумываю слова Дианы, которую действительно очень хорошо понимаю. Я тоже не могу без Никиты. Но ради малыша я готова отказаться от своей зависимости, чтобы жить в безопасности и больше не оглядываться в страхе. Не бояться подвоха.

Но даже чувствуя себя спокойно и хорошо, нельзя быть уверенной в завтрашнем дне. Нельзя не осознавать, к чему может привести оскорбление депутата Самсонова. Но кажется, Вика об этом забыла.

— В смысле? — требует она ответа у директора отеля, который озвучил требования Никиты. — Это вообще законно?

— Алена беременна, она уходит в декрет.

— С тридцатой недели! А сейчас даже двадцатая не наступила! Марат!

— Тогда я просто уволюсь, — говорю еле слышно, чувствуя, как во мне закипает гнев и хорошо, что сейчас этого наглого ублюдка нет рядом.

— Если ты напишешь заявление, мне придется уволить Вику. Не знаю, что вы обе натворили, но Никита был очень зол, когда дозвонился до меня ночью.

Глава 24. Алена

— Давай уволимся вместе? — настойчиво предлагает Вика, пока мы с ней пьем в ресторане кофе. — Отыщем другую работу, можем даже махнуть в другой город или страну.

Она все говорила и говорила, активно предлагала всевозможные варианты. Но стоит ей только раз глянуть на меня своими огромными глазами, ее грудь поднимается в глубоком вздохе и снова опускается. Она все поняла по моему лицу.

Конечно, можно упереться рогом, рвануть, задрав подбородок, куда угодно. Найти другую работу, куда меня не возьмут, потому что беременна, а ее возьмут на должность гораздо ниже той, что в настоящее время. Это уже не говоря о том, что я не хочу уезжать из своей квартиры, не хочу прекращать занятия танцами, не хочу менять соседей, к которым так привыкла. Но и Никите попустительствовать не хочу. Он уверен, что абсолютно безнаказан, так пора ему доказать, что это не так. И пусть ничего сравнительно крупного я делать не буду, но вот мелкую пакость, какими мы баловались в детстве, сделать можно.

— И что? Мы это просто так и оставим? — психует Вика, опрокидывая чашку с кофе. К нам тут же подлетает официант, но пятно на белой скатерти уже не вывести. И это наводит меня на мысль.

— Ну, раз у меня теперь так много свободного времени, то я могу приступить к написанию книги, — эта идея не покидает меня уже пару недель. — И…

— И… — поднимает брови Вика, чуть надвинувшись.

— И сделать жизнь Никиты невыносимой.

— Как?

Я рассказываю ей короткий план военных действий. И нет, я не хочу требовать от него вернуть меня. Но кому-то придется скоро плакать.

Для начала я выясняю, где Никита тренируется, и довольно просто устраиваюсь туда на стажировку.

Для этого документы не нужны, но форму выдают. Ну а всем известно, что такие орлы, как Никита, вряд ли смогут приметить невзрачную горничную клуба.

Надо сказать, что месть того стоила. Когда Никита на презентации нового торгового центра появился с ярко-красными волосами, я просто ухохатывалась. Думала, что бы еще такого же безобидного придумать?

Смотря на Никиту, который с широкой улыбкой разъясняет, что так над ним пошутили друзья, я не могла не заметить постного лица Нади.

В предыдущие разы перед камерами она выглядела куда ярче и веселее. Но задумываться над этим желания нет и, сделав скриншот с экрана, где мой любимый во вчерашней записи слушает аплодисменты, я отправляюсь в душ.

Сегодня важный день и возможно я смогу написать хоть строчку.

Странно, но я не испытываю страха перед прошлым, может быть, мне даже приспичит о нем поведать. Без подробностей, в общих, не слишком радужных красках. Рассказать о тех людях, что мне помогали, и которые вредили, поведать, что не всегда ярлыки определяют человека. Объяснить, что человек — это сумма его поступков, а не мнений, сложившихся окружающими.

Полная энтузиазма, я захожу в ванную, включаю воду, и сразу принимаюсь намыливать тело. В голову тут же лезут образы голой задницы Никиты, которой вчера залюбовавшись, я чуть не провалила все задание, когда меняла его шампунь на красный тоник.