Запомни, ты моя (СИ)

Внутри тела независимо от разума тут же вспыхивает бесстыдное желание. Даже сейчас я его чувствую. Оно берет в клещи каждую клеточку, делает грудь чувствительной к малейшим прикосновениям мочалки, которой я вожу, намыливая кожу, часто дыша и воображая, что рядом Никита. Что он дотрагивается до меня своим дыханием, заключает в объятия, чтобы сказать на ушко что-нибудь до чрезвычайности похабное. Чтобы продемонстрировать, насколько велика его жажда. Это все до того густо обволакивает меня похотью, что пальцы сами рвутся между ног. До появления Никиты у меня и мысли не было об оргазмах, но с его теперь это стало почти нуждой. Еженедельный ритуал, при котором мысли о любимом сочетаются с голодом плоти, превращая меня в текущую дрянь. Задыхающуюся, глотая воду, что стекает по телу, пока все пять чувств не достигнут пика, а изо рта не вырвется запретное:

— Никита.

Постепенно прихожу в себя и рукой нащупываю свой шампунь. И только спустя минуту принюхиваюсь и отчетливо осознаю, что это не мой.

— Что за черт…

— Всего лишь я… — слышу знакомый голос и замираю. Серьезно? Понял, что это я и решил свести счеты. — Твой Никита.

Невозмутимо домываюсь и, не обращая внимания на наглую улыбку петушка, укутываюсь в полотенце, которое он мне подает.

— Это мог быть кто угодно, — говорю я, когда иду на кухню, чтобы сделать себе горячий шоколад. Этот красноармеец за мной. На себя в зеркало даже смотреть не хочу.

— Мог быть кто угодно, но была ты. Ты что, действительно думала, я тебя не замечу? И… сделай мне кофе.

— Вот еще! — поворачиваюсь, пока он сидит за барной стойкой. — И ты меня не заметил! Ты был с Камилем и не обратил на меня никакого внимания!

— Зато по камерам хорошо видно твою пухлую задницу.

— Серьезно? Пухлую? — шиплю я и указываю на дверь.

— Ты отомстил? Молодец. Теперь выметайся. И ключи мне отдай.

На мой крик Никита даже не реагирует. И тоже кивает. На кофеварку.

— Не уйду, пока кофе не сделаешь.

Не драться же с ним. Слово он свое держит. Так что поворачиваюсь, чтобы сделать ему кофе. Но сначала ему мало сахара. Потом мало молока. Потом кофе оказывается холодным.

— Ты издеваешься?! У тебя дел нет?

— У тебя почти получилось. Я уверен, что ты справишься с кофе для любимого.

— Ненавижу, — шиплю себе под нос, чувствуя, как от постоянного пристального взгляда слабеют коленки. — Если кофе и сейчас тебя не устроит, я начну применять силу.

— Тогда нам нужно перейти на диван. Там будет удобнее.

— Будешь насиловать беременную? — заканчиваю я наливать кофе.

— Буду беременную любить… — его дыхание касается уха, и я застываю, ощущая, как яд похоти заполняет вены, а кожа руки, что он гладит, покрывается мурашками. — Я в ванной чуть не умер, слушая, как ты мастурбируешь. Хочешь, в следующий раз я помогу тебе? Я ведь помню, как ты любила мои пальцы.

Прикрываю глаза, чувствуя, как боль рвет грудь на части, а слезы потоком текут из глаз. Да, я любила его руки. Да, я обожаю эти опытные, знающие мое тело от и до, руки. Да, рядом с ним я погружаюсь в порочный мрак, плавлюсь, теряюсь среди густых зарослей вожделения. Никита способен одним касанием свести меня с ума, заставить потерять разум и шагать за ним на край света.

Но кто-то забыл, что стал мало того, что чужим мужем, так еще и наглым шантажистом.

Только его руки скользят по телу вниз, царапают бедро ногтями, задирая полотенце, я заканчиваю мешать сахар в кофе и беру в руку нож.

— Алена… — шепчет Никита, плавя мой мозг каждым звуком своего густого баритона. — Как я соскучился по твоему телу. Как я хочу оказаться в тебе.

Резко оборачиваюсь, так что кончик ножа вдавливается в твердый пресс и поднимаю взгляд. А Никита молчит, смотрит на лезвие, потом мне в глаза. Спокойно протягивает руку за кофе, столько же спокойно отпивает.

— Неплохо… Но я варю лучше. И скоро принесу тебе кофе в постель, — только я хочу напомнить про жену, как он меня опережает. — Скоро будут готовы документы на развод. Надя спалилась на измене.

— Что? — рука с ножом ослабевает, а Никита быстро целует меня в губы и идет к двери.

— Скоро будет готов тест. Если он положительный… Мы его обнародуем, и мы поженимся. Осталось ждать немного.

— А если нет!? — кричу уже в закрытую дверь, и руками себя обхватываю. — А если нет?

Глава 25. Мелисса

Мелисса боялась, что скоро бокалом вина не обойдется. Ей для спокойствия нужно что-то посильнее. А иначе, как пережить пребывание в доме мужа, которого не выгнать, потому что дети устраивают откровенную истерику.

И как им объяснить, что папа ублюдок, умело манипулирующий людьми?

Сначала он подговорил младшего сына Сережу притвориться больным, чтобы самому попасть в дом. Когда обман раскрылся, такое же произошло с девятилетней дочерью Аней.

Она сбежала, написав записку, что вернется, если с ними будет жить отец. Когда Мелисса поставила ультиматум, Юра ушел, но дети начали устраивать откровенные пакости вроде разбитой посуды, запуск в дом голубей, пестрая покраска спален. И тогда Мелисса сдалась, но сейчас жалела об этом, потому что была на грани.