Заповедь любви

– Я подойду минут через двадцать. Не поздно будет?

– Нормально.

– Давеча ты помешал нам с Михаилом… посекретничать, – пояснила она, – а я хотела бы довершить начатый с ним разговор. Не возражаешь?

– Ради бога.

Он быстрым шагом удалился. Мы остались вдвоем. Ксения Алексеевна присела на край скамьи и повернула ко мне лицо.

– Мы с вами давеча говорили про Алису…

– Да, я чувствую, что с ней что-то случилось, – встрепенулся я. – Что-то непоправимое…

– Надеюсь, пока еще все поправимо, – остановила она мой порыв. – Последний раз я видела ее осенью в Петербурге в салоне моей тетушки. Они приходили вместе с Коллонтай. Не буду перечислять всех причин, приведших меня к такому выводу, но, судя по всему, Алиса тотально и бескомпромиссно находится под очарованием этой женщины.

– Что вы имеете в виду?

– Все. Но в первую очередь, как и многих других молодых, образованных, далеких от церкви женщин, ее привлекают в Коллонтай дух свободы, готовность жертвовать собой и тысячами других людей во имя политического и социального освобождения женщин, во имя мировой революции.

– Алиса хотела бы и меня видеть в рядах борцов.

– И что?

– Я против любых актов насилия и всегда отвечал, что лучшее оружие – молитва.

– А она?

– Дважды уходила «насовсем». Потом, возвращаясь, говорила, что не может без меня жить. Все это так мучительно. Но, несмотря на все разногласия, мы действительно любим друг друга.

– Вы мужчина, и для вас это мучительно. А каково ей? Сегодня, завтра Алисе надлежит окончательно выбрать – быть с вами, вашей любовью и молитвами или с революцией.

– Почему именно сегодня или завтра надо выбирать?

– Коллонтай призывала рабочих к вооруженному восстанию. Ее ищет полиция. Чтобы избежать ареста, она вынуждена покинуть Россию. Алису видели на заводах рядом с ней. Вряд ли девочке угрожает длительный арест, но полиция будет искать и ее, чтобы допросить и выйти на след Александры Коллонтай. Вполне возможно, что девочка последует за своим кумиром в эмиграцию.

– Откуда вам известны такие подробности?

– Не все ли равно? Я и так рассказала чересчур много. Надеюсь, вы не подведете меня, и разговор останется между нами?

– Можете на меня положиться. Я тотчас же еду в Петербург. Николай Александрович подвезет меня до станции?

– Разумеется. Я не буду говорить ему об Алисе.

Тетрадь четвертая

Письмо Алисы

Рыбинский поезд прибывал в Петербург рано утром. Мы с Николаем Александровичем ехали в одном купе, но почти не общались, так как он всю ночь был занят чтением и писанием каких-то бумаг, а я целиком поглощен размышлениями об Алисе и нашей любви. Только когда за окном замелькали заводские окраины Петербурга, Морозов отвлекся от дел, выразил мне свою признательность за тактичность и интересные мысли, высказанные на берегу пруда. Я, в свою очередь, поблагодарил его за гостеприимство.

– Мне доставило удовольствие знакомство с вами. Заезжайте, при случае, к нам в Борок, – пригласил он уже на выходе из вагона и пояснил:

– У нас разные пути, но их объединяет общность цели: создание общества, в котором люди, несмотря на различия взглядов, интересов, обычаев, будут жить долго и счастливо в гармонии друг с другом и с окружающим миром. Для вас эта цель промежуточная на пути к Богу, для меня – конечная. Если мы, при всей несхожести наших путей, не будем выпускать друг друга из виду, сумеем сохранить взаимные симпатию и уважение, наша общая цель в обозримом будущем может быть достигнута. Согласны?

Я согласился.

Договорились, что когда-нибудь непременно встретимся, и с вокзальной площади разъехались на извозчиках в разные стороны.

Через четверть часа я уже подъезжал к своему дому в Слободском переулке. Взбежал по лестнице, поставил чемодан около перил, сверху положил дорожную сумку и позвонил в дверь, в надежде, что Алиса еще никуда не ушла, просто спит как обычно до полудня, сейчас покажется в дверном проеме и, подогнув коленки, сонная повиснет у меня на шее. За дверями было тихо. Я нагнулся, пошарил рукой под ковриком – достал ключ, открыл дверь и, не снимая обуви, прошел через гостиную в спальню. Наша большая двуспальная кровать была аккуратно застелена. Поверх покрывала высилась горка взбитых подушек, а из-под нее выглядывал уголок конверта. Я достал конверт. Он был не запечатан. Сверху в адресной строке Алисиной рукой было написано: «Люблю, любила и буду благодарна тебе всегда». Я достал из конверта письмо, развернул, подошел к окну, раздвинул задернутые шторы и стал читать.