Заповедь

Но хозяин, хмурясь еще пуще, грозно спросил:

— Вам что, деньги дать или накормить вас?

Мурат, не поняв его, улыбнулся, стараясь не показать своей озабоченности хмуростью грузина. Таймураз, на миг оторопев от вопроса хозяина, но по-прежнему улыбаясь, твердо сказал:

— Мы за деньги работали.

Хозяин вытащил заранее заткнутую за пояс бумажку, протянул.

— Все? — взяв в руки ассигнацию, поразился Таймураз. — Мы же...

Но хозяин недобро глянул на них, нетерпеливо махнул в сторону ворот и ушел в чайную. Тотчас же оттуда появились трое здоровенных половых и, встав возле дверей, угрожающе поигрывали тяжелыми половниками...

... Работа в городе оказалась, но платили за нее так мало, что весь заработок уходил на пропитание. Теперь друзья заранее договаривались об оплате. Хозяева только посмеивались, когда не соглашались с их условиями: таких, как Мурат и Таймураз, много бродило по улицам — не одни, так другие возьмутся и за такую цену. А постоянного заработка не найти и в большом городе Владикавказе — это друзья усвоили быстро. Иногда горцам везло. Они как-то даже попали на мукомольню.

Грузчики, отупевшие от грохота жерновов и механизмов, покрытые с головы до пят мучной пылью, двигались по шатким мосткам. Таймураз был среди тех, кто, доставляя зерно в бункер, взбирались на самый верх мукомольни, Мурат носил мешки с мукой из подвалов к подводам, выстроившимся длинной чередой возле ворот. Им скоро до ужаса надоело проделывать день за днем, час за часом один и тот же путь. Они до каждой щербинки в земле, до трещины на лестнице изучили это расстояние, отделявшее ворота мукомольни от площадки крутой лестницы, что находилась на высоте пятнадцати метров над землей. Именно туда надо пробраться с мешком на спине по прогибающимся от тяжести доскам, втиснуться в узкую дверь, опорожнить ношу и опять спешить к подводам. И так минута за минутой, без отдыха — за этим следит приказчик, стоя посреди двора, откуда ему видны все работники. Иногда Мурат и Таймураз сталкивались во дворе и тогда, подбадривая друг друга, перемигивались... Сегодня у Мурата появилась дополнительная забота. Он с опаской поглядывал на маячившую перед ним спину щупленького паренька, который пошатывался от тяжести мешка и каждую минуту мог свалиться ему под ноги, а то и сбить весь поток рабочих. От рейса к рейсу его покачивало все сильнее. Стараясь подбодрить паренька, горец настойчиво повторял только что заученное слово:

— Молодец!

Паренек отвечал ему измученной улыбкой, но ноги его дрожали от напряжения. И случилось то, чего опасался Мурат. Потеряв равновесие, парень лихорадочно дернулся в сторону, доска под ногами пошатнулась. Мурат правой рукой подхватил сползавший со спины подростка мешок, но от толчка не устоял на мостках, и они оба дружно сорвались вниз. Мешок с тупым стуком ударился о землю и лопнул. Паренек, присев на корточки, торопливо задвигал ладонями, загребая муку в мешок. Над ним нависла тень приказчика. Он деловито и привычно замахнулся кулаком. Горец, перехватил его руку.

— Не смей! — сказал Мурат ему по-осетински.

Приказчик не знал осетинского языка, но понял горца. Освободив руку, он кисло усмехнулся и властно указал Мурату на ворота:

— Вон!

— Эй, Таймураз, эй!

Увидев Мурата за решетчатым забором, Таймураз встревоженно пошел с мешком на спине наперекор потоку, втискиваясь меж железными перилами лестницы и взбиравшимися наверх грузчиками.

— Ты что там? — нетерпеливо закричал он, приблизившись к воротам.

Мурат огорченно развел руками. К ним направился приказчик.

— Эй вы, голодранцы! Ты, — махнул он на Мурата. — Ты пошел, пошел вон! — Таймураза он энергично подтолкнул к лестнице. — Ты иди работай! Пошевелись!

Разум подсказывал Таймуразу, что бросать мукомольню нельзя. С таким трудом они устроились сюда — и теперь уходить? Но давно на душе у него было муторно, потому что не этого он жаждал, когда мечтал о городе, о заработках. В своих грезах он видел себя сильным и смелым, ему все аплодируют, а тут таскай на горбу изо дня в день огромные мешки, надрывайся, да еще приказчик будет тебе тыкать в спину! Таймураз навьючил на шею приказчика свой мешок.

— На! Не урони! — весело бросил горец приказчику его же, набившую всем оскомину, фразу.

Не удержавшись от неожиданно свалившейся на него ноши, приказчик упал на землю. И этот мешок лопнул, и из него высыпалось зерно...

— Дикари! Разбойники! — кричал вслед друзьям приказчик.

Они прошли мимо столпившихся у ворот безработных, долго и терпеливо ждавших вот такого счастливого случая и теперь старавшихся попасть на глаза приказчику, который, перестав грозить кулаком в спину горцам, окинул властным взглядом жаждущих работы людей и пальцем ткнул в одного, второго:

— Ты! И ты! Живо!

Осчастливленные его выбором мужики торопливо протискивались сквозь толпу к воротам.