Заповедник

Костя так и сделал. После звукового сигнала он вышел на воздух. Ничего не изменилось. Немного кружилась голова, но это можно было списать на волнение и на цветущую рядом черемуху и на выхлопные газы автобусов с шоссе неподалеку. Он присел на лавочку и осмотрелся. Мимо шли по своим делам какие-то девушки, особо не обращая на него внимания, только одна обернулась в его строну и игриво подмигнула. На остановке тоже стояли преимущественно женщины, был только один дядька понурого вида. Вот она его мечта его юности – полный город женщин и ни одного конкурента!

Внутренне грустно похохотав, Костя двинулся в сторону автобусов на Щелково. В ларьке протянул кассирше пятитысячную, так кстати всунутую ему Танькой там, возле темного забора и произнес давно забытую фразу.

– Один до Щелково. Сдача будет?

Кассирша глянула на него недоуменно, хмыкнула и протянула билет и деньги со словами:

– Ваши 5000, билет 1500, 3500 сдачи.

Ох и нифига ж здесь цены то! Мысленно поблагодарил Таньку за заботу и поехал домой. Внешне ничего не изменилось, дома как были, так и есть, озеро по левую сторону тоже осталось. Похоже, только цены тут сильно выросли. Костя вспомнил про деньги в салфетке и быстро сунул руку в карман пиджака. Вот они, на месте. Достал сверток. И волнуясь, стараясь, чтобы его никто не увидел, развернул бумажки. Там были две странные фиолетовые купюры номиналом 75 000 рублей каждая. Умом то Костя понимал, что таких денег не бывает, но опыт подсказывал ему, что и цен таких на билеты тоже не бывает. Он еще какое-то время поразглядывал новые банкноты, потом аккуратно их сложил к остальным деньгам.

До дома шел медленно, вспоминая каждый дом, каждый подъезд, каждый магазин. Многое напоминало тут о его прошлой жизни, многое, правда, и изменилось. Вот тут на месте пивной теперь парикмахерская, а на месте игрового компьютерного клуба – развивайка для малышей. А «Пятерочка» и жилконтора на месте.

Подъезд он легко открыл своим ключом. А вот квартира была заперта изнутри. Немного побаиваясь и волнуясь встречи с Верой он нажал на кнопку звонка.

Она открыла. Внешне почти не изменилась. Да и, судя по выражению лица, не очень удивилась, увидев его на пороге.

– Тссс. – Приложила она палец к губам. – Арсений спит, проходи на кухню.

Костя, стараясь не шуметь, осторожно снял кроссовки и покорно пошел в указанном направлении. Вера уже ставила чайник и резала колбасу на бутерброды.

– Нагулялся? – сердито спросила его жена. – Ну раз уж здесь, значит точно нагулялся. – добавила она с ухмылкой. И потребовала: – Показывай код.

Костя молча протянул телефон. Вера посмотрела цифры кода и тяжело вздохнула:

– Я знала, что ты не одной юбки не пропускаешь, но 913 слишком даже для тебя! Но за решение уважаю, риск выжить у тебя 12%. Гулянки твои, понятное дело, в прошлом, даже если выживешь, то шансы, что будешь на такие подвиги способен, ничтожны… Кому ты тут будешь нужен? Разве, что нам с Арсением…

Вера улыбнулась, налила чай, поставила перед ним тарелку с бутербродами, сама села напротив и подоткнула щеку рукой и стала наблюдать, как он есть.

– А ты чего молчишь? Спросить ни о чем не хочешь?

У Кости в голове с утра еще была масса вопросов. Как она жила здесь без него, как родила сына, почему ему ничего не сообщила, любит ли она его до сих пор, как тут все устроено, реально ли Танька так поднялась, как растет их сын, умеет ли уже держать головку, или может уже ходить научился или читать, почему на улицах так мало мужчин, что означают цифры в коде. Но задал только один вопрос:

– Почему тут все так дорого?

– Да нормальные тут цены, привыкнешь, если выживешь. Тут и зарплаты 250 000 минимум. Вот у меня пособие по беременности 200 000, и тебе должны будут начислить 175 000 на первые три месяца реабилитации. Выхожу я тебя, а там и на работу выйдем оба. А в Москве, да, там цены 2020 года оставили, чтобы паники не было. Это ж закрытый участок, там живут только непереболевшие, а значит, еще хорошо репродуктивные. После болезни мужчины в большинстве своем не могут уже иметь детей, и это только из тех, кто выживает… А женщины наоборот, они хоть до глубокой старости рожать могут, и выживаемость высокая. Поэтому и бегают в МКАД кто за любовью, кто за детьми. А это должно быть доступно даже самым малообеспеченным.

Косте резко заплохело, то ли от услышанного, то ли уже симптомы болезни давали о себе знать. В глазах потемнело, руки стали совсем ватными, он даже выронил бутерброд на пол, голова стала тяжелеть, воздух приобрел металлический вкус.

Он плохо помнил, как Вера вызывал скорую, как его на носилках отнесли сначала в машину, потом в палату, напичканную какими-то аппаратами, как его подключали к датчикам, помнил только, что вокруг него суетились какие-то люди в белых халатах и слова жены: «Я тебя обязательно выхожу, ты только живи!»

Последнее, что он помнил, перед тем, как полностью потерять сознание, это молоденькая медсестра в костюме как у сотрудника ядерного реактора, она крепила его пальцы к приборам и взволнованно причитала: