Заповедник для академиков

– Любой способен убить человека, если для этого не требуется подходить к нему вплотную и душить его.

– Но вы же не могли его тащить! Вам же нельзя!

– А я и не тащил его, – сказал Александрийский. Он провел ладонью по стеклу, словно проверяя, надежно ли оно прилегает к спинке сиденья. – Мне вредно. – Он улыбнулся.

– Вы не шутите?

– Я стоял у погреба и ждал вас. Было уже около семи, я совсем замерз и начал даже на вас сердиться. Куда вы пропали? Там маскарад, а вдруг эта мерзкая девчонка совсем обо мне забыла? И тут я увидел, как дверь из кухни отворилась и оттуда вышел Матя Шавло. Он быстро дошел до погреба и нырнул внутрь. Тут я, конечно же, забыл о холоде – моя версия оказалась правильной. Этот человек – убийца. Моей первой реакцией было удовлетворение. Ага, попался, голубчик! Теперь Алмазов не посмеет с тобой якшаться. Стоит только мне сообщить куда следует, Алмазов откажется тебя знать…

Вскоре Матя выволок из погреба тело Полины и поволок к пруду, не скрываясь, потому что он спешил, и производил столько шума, что услышать меня никак не мог. И чем я дальше следовал за ним, тем более меня охватывали сомнения. Почему я так уверен в том, что большевики с отвращением выкинут убийцу из своих рядов? Да они схватятся за него обеими руками! Им он куда важнее грязный, гадкий, вонючий – такой он послушнее у них в руках. И вдруг я понял, что, разоблачая Матю, я только помогаю ему и большевикам. Но что делать? Промолчать – и дать возможность Мате и Алмазову делать свои карьеры? Получать Ленинские премии?

Александрийский перевел дух и продолжал:

– Тем временем Матя дотащил труп Полины до пруда и остановился. Я смотрел и думал – ну, что он сейчас будет делать? Привяжет к телу груз – и в воду? Но вокруг не было ни одного камня или железки – Матя рыскал взором по лесу, – я как бы стал его сообщником и понимал, как велико его отчаяние. Ведь если труп бросить в пруд, он всплывет, а этого Матя боялся… И тут он увидел этот колодец. И сообразил то, о чем догадались потом и вы. Он потащил труп по плотине, а я, почти не скрываясь, последовал за ним, потому что к тому мгновению я пришел к выводу, что буду вынужден убить Матвея Ипполитовича Шавло, талантливого физика и крепкого молодого человека, потому что иначе я не могу его остановить и избавить от страшных последствий всех людей на Земле. Если у большевиков будет ядерная бомба, они покорят весь мир! К тому же я не видел другого способа наказать человека, убившего беззащитную женщину… убившего ее дважды – первый раз изнасиловав ее, когда она была девочкой, а второй раз – сегодня. – Александрийский сглотнул слюну и замолчал. Лидочка тоже молчала. – Он отыскал какую-то доску и сам, провалившись чуть ли не по пояс в воду, страшно ругаясь – я никогда не подозревал, что Матвей Ипполитович может так ругаться, – страшно ругаясь, дотащил тело Полины до колодца и, встав на край колодца, стал перетаскивать труп через край, чтобы кинуть внутрь.

И вот тогда, слушая эти ругательства и видя нелепую фигуру этого чужого мне человека, который, надрываясь и пыхтя, склонился над колодцем, я понял, что у меня есть выход. И единственный выход. Я достал револьвер, который взял с собой, потому что намеревался вернуть его вам для передачи Альбине, и в тот момент, когда тело Полины ухнуло в колодец, а Матя, стоя на краю колодца, склонился, как бы стараясь разглядеть результаты своего труда, я выстрелил в него – когда-то я хорошо стрелял. Он так и не узнал, что он умер. Он, видно, чувствовал облегчение, что отделался от Полины, и с этим счастливым чувством умер…

Внутренним взором Лидочка увидела эту сцену – она же была там сразу после смерти Мати. А вдруг Матя умер не сразу – он мучился, умирая в этом страшном колодце, лежа на холодном трупе Полины…

– Вы меня ненавидите? – спросил Александрийский.

– Нет, – сказала Лидочка. – Я не могу осуждать ни вас, ни Альбину…

– Ни самого Матю?

– Я никогда не думала, что так устану за эти дни отдыха.

– Ну ладно, не надо говорить, если не хочется, – согласился профессор. – Можно я доскажу вам, чем все кончилось? Или не хотите?

– Доскажите.

– Он без звука упал – и исчез в колодце. Я даже не надеялся, что получится так ловко. Вы не представляете, как все было фантастично! Только что передо мной пыхтел, шумел, двигался большой человек – и вдруг тихо-тихо… И будто никого не было. Я кинул в колодец револьвер, но он не долетел и упал в воду. Я не мог идти в воду и достать его – тогда было бы трупом больше. Так что мне оставалось лишь молиться, чтобы револьвер засосало в тину.

– Но его нашли.

– Нам повезло – если бы не Альбина, мы бы уже были в тюрьме. Но вы не переживайте. Я бы всю вину взял на себя. Вам ничего не грозило.

– Наивно! – сказала Лидочка. – Неужели вы думаете, что Алмазов отпустил бы меня? Он бы и Ларису Михайловну посадил, и уж наверняка – Альбину.

– Странная женщина, – сказал Александрийский. – Зачем она в него стреляла? Зачем ей было нас спасать?

– Кто-то должен спасать, а кто-то губить.

– Почти Экклезиаст? Будем видеть в ней провидение, которое избавило нас от гибели.