Заповедник для академиков

Никогда еще Сталин не попадал в такое безвыходное положение: через две недели, сокрушив Польшу, Гитлер ринется на Россию, и даже если Ворошилов поведет навстречу ему свои танки, то они будут перехвачены в пути и разбиты. Вся армия в летних лагерях, и даже четыре дивизии, должные торжественно войти в Польшу и Прибалтику, так щедро подаренные Гитлером, еще не готовы. А помощи от Запада ждать нельзя.

Завтра Гитлер войдет в Варшаву, в ту самую, сладкую, недостижимую Варшаву, которую Сталин так и не сумел захватить, может, даже по собственной вине — не желал, чтобы слава досталась выскочке Тухачевскому, и задержал Буденного подо Львовом.

Завтра Гитлер будет в Варшаве. А Сталин уже никогда…

Тогда и возникло в мозгу это слово — никогда. Тогда и пришло осознание окончательности своей болезни. Он же обманывал себя от страха не перед врачами, а перед смертью. Наверное, подсознательно он давно уже понял, что спасения нет…

И только один удар, один козырь!

Поскребышев, который спал в прихожей, не раздеваясь, уже несколько недель, услышал, как Сталин шлепает по комнате и шуршит страницами. Он чуть приоткрыл дверь.

— Что-нибудь нужно, Иосиф Виссарионович? — спросил он.

— Завтра утром свяжешь меня с Ворошиловым и Тимошенко. А кто у нас командует дальней авиацией?

— Рычагов, товарищ Сталин.

— Значит, должен будет знать и Рычагов. А Берия пускай приедет ко мне в двенадцать ноль-ноль.

Голос Сталина был настолько тверд, словно он выздоровел, и Поскребышев, который понимал, что он, как жена скифского царя, будет убит и положен в курган вместе с повелителем, вдруг вознадеялся, что обошлось…

Но в комнате так пахло разлагающейся плотью и фигура вождя была так сгорблена и немощна, что Поскребышев отринул надежду и, подойдя к вождю, помог ему вернуться к дивану, на котором тот должен был спать.

* * *

Варшава пала утром 18 июля.

Танковый корпус Гудериана смог обойти ее с юга, и в городе началась паника. Польская армия откатывалась на восток, но советские части, которые, по соглашению с Германией, должны были двинуться навстречу германцам, воссоединяя с родиной народы Западной Белоруссии и Украины, все еще не были подтянуты к границе. Все планировалось на сентябрь. Сейчас эшелоны шли на запад, вызывая безнадежные пробки на дорогах. В приграничных областях царили неразбериха и анархия. Наркомвоенмор Ворошилов, не имея инструкций от Сталина, до которого он уже неделю не мог дозвониться, предпринимал лишь половинчатые, неуверенные шаги, вроде бы кому-то угрожая, но в то же время готовый, если нужно, и отступить. В Кремле царила тихая и невидимая посторонним паника…

Утром, получив сообщение из Варшавы, Гитлер тут же позвонил Альбине.

— Моя судьба, добрым вестником которой ты для меня стала, свершается, — сказал он торжественно. — Варшава пала!

— А что наши? — спросила Альбина и с неловким смешком поправилась: — А что русские?

— Они все еще в растерянности. Я их понимаю, они сидят с одной картой.

— И что они с ней сделают?

— Насколько я знаю Сталина, он должен постараться мне отомстить, — сказал Гитлер. — Он погрузит бомбу в самолет и отправит ее на Берлин.

— Какой ужас!

— Неужели ты думаешь, белый кролик, что я допущу этот самолет к нашему городу? Начиная с сегодняшней ночи вся авиация империи будет защищать столицу. На всем пути самолета с бомбой будут дежурить истребители. Твой Сталин…

— Он не мой! Я его ненавижу!

— Ты не имеешь права ненавидеть лидеров других государств, — засмеялся Гитлер, — ты слишком нежна для этого.

— Я — богиня, — сказала Альбина.

— Да, я знаю. — Гитлер перестал смеяться. — Но можешь быть уверена, что этот самолет до Берлина не долетит.

— А если он решит кинуть бомбу на Париж?

— Одну-единственную и на Париж, который ему стратегически не нужен? Он не сумасшедший. Он сейчас ненавидит меня, потому что я его облапошил.

Альбина не знала этого немецкого слова, и Гитлер объяснил и продолжал:

— Так что берлинцы будут в безопасности.

— Спасибо, — сказала Альбина и замолчала.

— Я помню о своем обещании, — сказал Гитлер. — Я возьму тебя с собой в Варшаву. Потому что, пока остается хоть один маленький шанс, что этот чертов самолет все же долетит до Берлина, я хочу, чтобы тебя здесь не было. Ты вылетаешь вместе со мной в Варшаву. Мы с тобой будем принимать парад победителей.

— Ой, как хорошо! — совсем по-детски воскликнула Альбина. — Мне так интересно посмотреть на Варшаву, я никогда не была за границей!

Гитлер объявил о своем намерении вылететь утром в Варшаву в пять часов вечера, через несколько часов после ее капитуляции. Немедленно по получении этого известия Геринг и Гиммлер старались отговорить фюрера — Варшава еще не очищена от подозрительных элементов. Русские войска могут попытаться туда прорваться.

Но Гитлер поднял всех на смех: