Заповедник гоблинов

Корнуэлл сел, тряся головой и держась за меч. Из тумана перед ним показалось лицо Джоунза.

— Вы ударили меня кулаком. Честный способ борьбы?

— Держите руки подальше от своей железной палки, — сказал Джоунз. Или я опять вас ударю. Мой друг, ведь я спас вас, вернее, спас вашу драгоценную жизнь.

Глава 22

Корнуэлл постучал, и ведьма открыла дверь.

— Ага, — сказала она Мери, — вот ты и вернулась. Я всегда знала, что ты вернешься. С того дня, как я рассталась с тобой, я знала, что ты придешь обратно ко мне. Тогда я поставила тебя на дорогу, ведущую в Пограничье, хлопнула по маленькой попке и велела тебе идти. Ты пошла не оглядываясь, но я знала, что ты вернешься, когда подрастешь. В тебе всегда было что-то странное. Ты не подходила для мира людей, и ты не обманула надежды старой бабки…

— Мне было тогда три года, может меньше, — сказала Мери, — но вы не моя бабушка и никогда ей не были. Я никогда не видела вас.

— Ты была слишком мала, чтобы помнить. Я бы оставила тебя у себя, но времена наступили опасные и неустойчивые, и мне казалось, что тебе лучше уйти с зачарованной земли. Хотя это и разбило мое сердце, потому что я тебя любила, моя девочка.

— Это все ложь, — сказала Мери Корнуэллу. — Я ее не помню, она не моя бабушка.

— Но это я поставила тебя на дорогу, ведущую в Пограничье, — сказала ведьма. — Я взяла тебя за маленькую ручку и побрела, согнувшись, так как меня тогда мучил артрит. Ты шла рядом со мной и щебетала.

— Я не могла щебетать, — возразила Мери, — я никогда не была болтуньей.

Дом оказался точно таким, каким описала его Мери. Старый, полуразрушенный дом на холме, а под холмом ручей, со смехом бегущий по равнине, с каменным мостом над сверкающей водой. Группа берез росла у одного из углов дома, а ниже по холму была живая изгородь, которая ничего не ограждала. За ней виднелась груда булыжников, а дальше, у ручья, был болотистый бассейн.

Остальные члены отряда стояли у каменного моста и ждали, глядя на дом, где перед открытой дверью стояли Мери и Корнуэлл.

— Ты всегда была извращенным ребенком, — говорила ведьма, — и всегда устраивала нехорошие шутки. Впрочем, это не было свойством твоего характера. Так ведут себя многие дети. Ты невыносимо дразнила бедного людоеда, бросая камни в его нору, так что бедняга едва мог спать. Ты наверно удивишься, узнав, что он вспоминает о тебе лучше, чем ты этого заслуживаешь. Услышав о том, что ты идешь сюда, он сказал, что надеется тебя увидеть. Хотя, будучи людоедом с большим чувством собственного достоинства, он не может сам выйти к тебе. По крайней мере, сразу. Так что, если ты хочешь увидеться с ним, то тебе придется подождать.

— Я помню людоеда, — сказала Мери, — и как мы бросали камни в его нору. Не думаю, что я когда-либо видела его. Я часто вспоминала о нем и гадала, был ли он на самом деле. Мне говорили, что он существует, но я сама его никогда не видела.

— Конечно, людоед есть, и очень милый. Но я совсем забылась. Я так рада увидеть тебя, дорогая, что боюсь оказаться невежливой. Вы стоите здесь, а мне давно бы следовало пригласить вас к чаю. И я еще ни слова приветствия не сказала рыцарю, который сопровождает тебя. Я не знаю, кто вы такой, — сказала она Корнуэллу, — но рассказывают чудеса о вас и вашей компании. И о тебе тоже, — добавила она, обращаясь к Мери, — я вижу, рог единорога больше не с тобой. Не говори, что потеряла его.

— Нет, не потеряла, — сказала Мери. — Просто его надоело нести. Я его оставила с теми, кто ждет у моста.

— Ну, хорошо, — сказала ведьма, — я погляжу на него попозже. Услышав о нем, я очень рассчитывала, что увижу его. Ты ведь покажешь мне его?

— Конечно, покажу.

Старая карга захихикала.

— Я никогда не видела рог единорога, и, хотя это кажется странным, самого единорога тоже. Даже в этой земле единорог очень редок. Но идемте пить чай, но только втроем, так будет уютней. А тем, у моста, я вышлю корзину печенья, моя дорогая. Ты всегда любила это печенье с семечками…

Она шире открыла дверь и сделала жест рукой, приглашая их войти. В прихожей было темно. Мери остановилась.

— Тут что-то не так. Я помню другое. Дом был яркий, полный смеха и света.

— Это воображение, — резко сказала ведьма. — У тебя всегда было сильное воображение. Ты выдумывала игры и играла с этим глупым троллем, который жил под мостом, и со Скрипичными Пальцами.

Она захихикала, вспоминая.

— Ты могла вовлечь их во что угодно. Они ненавидели те пироги из глины, но делали их для тебя. Они страшно боялись людоеда, но когда ты бросала камни в его нору, они шли и тоже бросали. Ты говоришь, что я ведьма, моя дорогая, с моей горбатой спиной, с моим артритом и с длинным изогнутым носом, но ты сама ведьма, и еще получше меня.

— Потише, — сказал Корнуэлл, берясь за меч. — Миледи не ведьма.

Старая карга протянула свою костлявую руку и легко положила ее ему на ладонь.

— Я ей сказала комплимент, благородный сэр. Нельзя больше похвалить женщину, чем сказать ей, что она ведьма.

Корнуэлл отбросил ее руку.

— Следите за своим языком.