Заповедник гоблинов. Романы

- О, разумеется, разумеется! - произнес мистер Мармадьюк. - В делах такого рода небольшое размышление бывает полезным. Вы найдете нас склонными к самой неограниченной щедрости.

- Вы меня не поняли, - сказал Максвелл. - Мне нужно будет подумать о самой продаже. Сочту ли я возможным ее устроить.

- Быть может, вы сомневаетесь в том, достойны ли мы приобрести указанное движимое имущество?

- И это тоже, - сказал Максвелл.

- Профессор Максвелл, - заявил колесник, - для вас будет несравненно лучше, если вы отбросите свои сомнения. Поверьте, вам не следует испытывать по отношению к нам какие-либо сомнения, ибо мы полны решимости получить то, что вы можете предложить. А потому вы должны охотно а добровольно вести переговоры с нами.

- Хочу я того или нет? - осведомился Максвелл.

- Я, - сказал мистер Мармадьюк, - не стал бы выражаться столь прямолинейно. Но вы описали ситуацию весьма исчерпывающим образом.

- Ваше положение не дает вам оснований разговаривать подобным тоном! - заметил Максвелл.

- Вы не имеете представления о том, какое положение мы занимаем, - сказал колесник. - Ваши сведения ограничиваются известными вам пределами космоса. И вы не можете знать, что лежит за этими пределами.

В этих словах, в том, как они были произнесены, было что-то такое, от чего по спине Максвелла пробежала холодная дрожь, словно в комнату ворвался ледяной вихрь, примчавшийся из неведомых глубин вселенной.

Ваши сведения ограничиваются известными вам пределами космоса, сказал мистер Мармадьюк… Но что лежит за этими пределами? Никто ничего не знал - известно было только, что в некоторых областях по ту сторону зыбкой границы, за которую еще не проникли разведчики человечества, колесники создали империю. И из-за этой границы до освоенной части вселенной доходили жуткие истории, какие всегда рождаются на дальних границах, питаемые воображением человека, стремящегося разгадать то неизвестное, что таится чуть дальше впереди.

Контакты с колесниками были редкими и мимолетными, и о них не было известно почти ничего, а это само по себе уже не обещало ничего хорошего. Никто не протягивал дружеских рук, никто не делал жестов благожелательности и доброй воли - ни колесники, ни люди, ни друзья и союзники людей. В огромном секторе космического пространства пролегла безмолвная угрюмая граница, которую не пересекала ни та, ни другая сторона.

- Мне было бы легче принять решение, - сказал Максвелл, - если бы мои сведения были более подробными, если бы мы могли узнать о вас больше…

- Вы знаете, что мы - таракашки, - заявил мистер Мармадьюк, и слова эти буквально брызгали желчью. - Ваша нетерпимость…

- Вовсе нет, - негодующе перебил Максвелл. - И мы не считаем вас таракашками. Мы знаем, что вы - ульевые конгломераты. Мы знаем, что каждый из вас является колонией существ, сходных с теми, которых мы здесь на Земле называем насекомыми, и это, разумеется, составляет значительное различие между нами, и все же вы отличаетесь от нас не больше, чем многие другие существа с иных звезд. Слово «нетерпимость» мне не нравится, мистер Мармадьюк, так как оно подразумевает «терпимость», а это оскорбительно и для вас, и для меня, и для любого другого существа во вселенной.

Он заметил, что трясется от гнева, и удивился, почему одно какоето слово могло его так взбесить. Его не вывела из себя даже мысль о том, что знания хрустальной планеты вот-вот достанутся колесникам, и вдруг он пришел в ярость от одного слова, Возможно, подумал он, потому, что там, где множество самых разных рас должно жить в мире и согласии друг с другом, и «нетерпимость» и «терпимость» одинаково стали грязными ругательствами.

- Вы ведете спор убедительно и любезно, - сказал мистер Мармадьюк. - И возможно, вы не нетерпимы…

- Если бы нетерпимость и существовала, - не дал ему докончить Максвелл, - не понимаю, почему вы приходите в такое негодование. Ведь проявление подобного чувства бросает тень не на того, против кого оно направлено, а на того, кто его испытывает, поскольку он демонстрирует не только невоспитанность, но и глубокое невежество. Нет ничего глупее нетерпимости.

- В таком случае, что же вызывает у вас колебания? - спросил колесник.

- Мне необходимо узнать, как вы думаете распорядиться своим приобретением. Я хотел бы выяснить, какова ваша цель. Я еще очень многое должен был бы о вас узнать.

- Чтобы получить право судить?

- Но как можно судить в подобных ситуациях? - с горечью сказал Максвелл.

- Мы слишком много говорим, - объявил мистер Мармадьюк. - И без всякого смысла. Я вижу, что у вас нет намерения устроить нам это приобретение.

- Вот именно, - ответил Максвелл. - По крайней мере в настоящий момент.

- В таком случае, - сказал мистер Мармадьюк, - нам придется искать иной путь. Своим отказом вы причините нам значительные хлопоты и потерю времени, и мы будем вам весьма неблагодарны.

- Мне почему-то кажется, - сообщил ему Максвелл, - что я как-нибудь стерплю вашу неблагодарность.

- Быть на стороне победителя, милостивый государь, - угрожающе произнес мистер Мармадьюк, - это немалое преимущество.