Заповедник гоблинов. Романы

- Нет, - сказал баньши. - У меня больше нет ни желаний, ни потребностей. Я почти ничего не чувствую. В том-то и дело, что я ничего не чувствую. Мы умираем не так, как вы. Это не физиологический процесс. Энергия истекает из меня, и в конце концов ее не останется вовсе. Как мигающий язычок пламени, который дрожит и гаснет.

- Мне очень жаль, - сказал Максвелл. - Но может быть, разговаривая, ты ускоряешь…

- Да, немного, но мне все равно. И я ни о чем не жалею. И ничего не оплакиваю. Я почти последний из нас. Если считать со мной, то нас всего трое, а меня считать уже не стоит. Из тысяч и тысяч нас, осталось только двое.

- Но ведь есть же гоблины, и тролли, и феи…

- Ты не понимаешь, - сказал баньши. - Тебе не говорили. А ты не догадался спросить. Те, кого ты назвал, - более поздние; они пришли после нас, когда юность планеты уже миновала. А мы были колонистами. Ты же, наверное, знаешь это.

- У меня возникли такие подозрения, - ответил Максвелл, - За последние несколько часов.

- А ты должен был - бы знать, - сказал баньши. - Ты ведь побывал на старшей планете.

- Откуда ты знаешь? - ахнул Максвелл.

- А как ты дышишь? - спросил баньши. - Как ты видишь? Для меня держать связь с древней планетой так же естественно, как для тебя дышать и видеть. Мне не сообщают. Я знаю и так.

Так вот, значит, что! Источником сведений, которыми располагал колесник, был баньши. А о том, что баньши может знать то, что не известно больше никому, вероятнее всего, догадался Черчилл, и он же сообщил об этом колеснику.

- А остальные? Тролли и…

- Нет, - сказал баньши. - Путь был открыт только для нас, для баньши. Это была наша работа, единственное наше назначение. Мы были звеньями между старшей планетой и Землей. Мы были связными. Когда старшая планета начала колонизировать необитаемые миры, необходимо было создать средства связи. Мы все были специалистами, хотя эти специальности теперь утратили смысл, а самих специалистов почти не осталось. Первые были специалистами. А те, кто появился позже, были просто поселенцами, задача которых сводилась лишь к тому, чтобы освоить новые земли.

- Ты говоришь про троллей и гоблинов?

- Про троллей, и гоблинов, и всех прочих. Они, бесспорно, обладали способностями, но не специализированными. Мы были инженерами, они - рабочими. Нас разделяла пропасть. Вот почему они не захотели прийти сидеть со мной. Древняя пропасть существует попрежнему.

- Ты утомляешься, - сказал Максвелл. - Тебе следует поберечь силы.

- Это не имеет значения. Энергия истекает из меня, и когда она иссякнет совсем, с ней иссякнет жизнь. Мое умирание не материально, не телесно, поскольку у меня никогда не было настоящего тела. Я представлял собой сгусток энергии. Впрочем, это не имеет значения. Ведь старшая планета умирает. Ты ее видел и знаешь.

- Да, я знаю, - сказал Максвелл.

- Все было бы совсем иначе, если бы не люди. Когда мы явились сюда, здесь и млекопитающих почти не было, не говоря уж о приматах. Мы могли бы воспрепятствовать развитию приматов. Мы могли бы уничтожить их еще в зародыше. Вопрос о таких мерах ставился, так как эта планета казалась очень многообещающей, и нам было трудно смириться с мыслью, что мы должны отказаться от нее. Но существует древний закон; разум слишком редок во вселенной, чтобы кто-нибудь имел право становиться на пути его развития. Нет ничего драгоценней - и когда мы с большой неохотой отступили с его дороги, мы признали этим всю его драгоценность.

- Но вы остались здесь! - заметил Максвелл. - Может быть, вы не преградили ему путь, но вы остались.

- Было уже поздно, - ответил баньши. - Нам некуда было уйти. Старшая планета умирала уже тогда. Возвращаться не имело смысла. А эта планета, как ни странно, стала для нас родной.

- Вы должны ненавидеть нас, людей.

- Одно время мы вас и ненавидели. Вероятно, следы этого сохраняются и теперь. Со временем ненависть перегорает. И только тлеет, хотя и не исчезает. А может быть, ненавидя, мы немного гордились вами. Иначе почему старшая планета предложила вам свои знания?

- Но вы предложили их и колеснику!

- Колеснику?… А, да! Но мы ничего ему не предлагали. Где-то в глубоком космосе этот колесник, по-видимому, прослышал о существовании старшей планеты и о том, что она располагает чем-то, что хотела бы продать. Он пришел ко мне и задал только один вопрос: какова цена этого движимого имущества? Я не знаю, имеет ли он представление, что именно продается. Он сказал просто - «движимое имущество».

- И ты открыл ему, что обусловленная - цена это Артефакт?

- Конечно. Потому что тогда мне еще не сообщили о тебе. Позже меня действительно поставили в известность, что по истечении определенного времени я должен буду сообщить цену тебе.

- И конечно, ты как раз собирался это сделать, - заметил Максвелл.

- Да, - сказал баньши, - я как раз собирался это сделать. И вот теперь сделал. Вопрос исчерпан.

- Ты можешь сказать мне еще одно. Что такое Артефакт?

- Этого я не могу сказать.

- Не можешь или не хочешь?

- Не хочу, - сказал баньши.