Заповедник потерянных душ

Шагов стало почти не слышно. Геннадий Иванович уже почти дошел до будки охранника, поравнявшись со столбиком, на котором раньше крепился шлагбаум. Неясный свет за единственным уцелевшим стеклом горел. Видимо, горела свеча. Или керосинка. Старик рассказывал, что нашел в этой будке на чердаке старую керосинку и большую флягу керосина. Видимо, бросая объект, забыли забрать.

Еще шаг, еще. Геннадий Иванович не прятался, не крался. Он шел к покосившейся двери старой будки напористым и уверенным шагом. Он жаждал возмездия. И ему все равно было, кого наказывать. Просто надо было кого-то наказать. Он выбрал беззащитного старика и…

Данила с шумом выдохнул, обхватил затылок ладонями, зажмурился.

Да что с ним такое?! Почему он медлит?! Почему не уходит? Чего ждет?! Выстрела? Криков о помощи? Хочет убедиться, что ничего не смог сделать? Хочет убедить себя в том, что бессилен?

Скрип покосившейся старой двери вспорол тишину заброшенного тупика.

Данила дернулся всем телом, набрал полную грудь воздуха.

– Старик! Беги! Беги, старик! – крикнул он громко и побежал сам…

… – Сидишь, журнальчики листаешь?!

Иван наклонился над креслом, в котором полулежала его жена. Уперся ладонями в подлокотники. Впился в нее взглядом, оглядывая ее с головы до ног.

Красивая баба. Он долго выбирал, прежде чем женился. Высокая, породистая. Длинные стройные ноги, которые она демонстрирует, где надо и не надо. В меру тяжелая грудь. Высокие скулы с туго натянутой на них кожей, красивый татуаж рта и век. Не женщина – картинка. Почему же ему с каждым днем все сложнее ею любоваться? Разлюбил? Вроде нет. Надоела? Тоже вроде нет. В чем причина его нежелания смотреть на нее горящими от желания глазами? Почему девчонка-полицейская в дырявых дешевых джинсиках с прыщиком на левой скуле заставила его сердце сегодня тревожно биться? И он вел себя как юный придурок, принявшись размахивать топором. Захотел показаться ей ловким, сильным, спортивным. Не таким, как ее спутник, заросший щетиной, в потной мятой рубахе.

И девчонка-то была обычной. Просто милая, слегка симпатичная, а взволновала. Странно.

– Я понял, – вдруг сказал он тихо, оттолкнулся от кресельных подлокотников, отступил на шаг. – Это как платная рыбалка в пруду, где кишит рыба.

– Что? – Жена выгнула брови, уставив на него черные, как ночь, глаза.

«Сто процентов линзы воткнула», – подумал он.

– Ты обкурился, что ли, Ваня?

– Это как платная рыбалка в пруду, где рыба из воды выпрыгивает за наживкой. – Ему удивительно понравилось сравнение и он с легким смешком закончил: – И рыбы много, и с уловом уедешь, не пустой, а удовольствия не получаешь.

– И почему? – с лету ухватила она его мысль и снова опустила взгляд на страницу.

Очень занимательная там была статья. О новых разработках американских ученых. Они утверждали, что вычислили ген вечной молодости. Интересно, сколько правды в этом утверждении? И сколько эта правда будет стоить?

Мужа она старалась не слушать, хотя и всячески демонстрировала внимание. Если этого не делать, он взбесится. И урежет пособие. Не то что на вечную молодость, на маникюр не хватит.

– Азарта нет. Азарта! Результат заведомо известен. Шесть килограммов, за которые я заплатил. Или восемь.

С грустным хохотком он дошел до дивана, стоявшего напротив кресла, в котором, вальяжно развалившись, его супруга проявляла вялый интерес к беседе. Рухнул на диван, вытянув ноги, глянул на нее недобро, повторил:

– Журнальчики все листаешь. А то, что сын пропал, тебя вовсе не печалит?

– Какой сын пропал? – спросила она, даже не подняв взгляда.

– Твой сын! Твой и мой! – заорал Иван, подскакивая с места.

Он широко шагнул и, резко выбросив ногу, метко поддел журнал. Ну что, в самом деле! Серьезный вопрос, а она в чтиво уставилась!

Прошелестев страницами, журнал упал за креслом. Алла проследила за его полетом, перевела на мужа полный недоуменного интереса взгляд.

– Ваня, ты в порядке? – спросила она и скрестила на колене длинные пальцы с искусным маникюром.

– Я?! Я в порядке?! – Он наклонил к ней перекошенное бешенством лицо. – Я не в порядке, дорогая! Ни черта не в порядке! Потому что наш с тобой сынок снова попал в историю.

– В какую историю?

Она бесила его странным отрешенным спокойствием. Хотелось накрыть ее лицо ладонью и скомкать, стереть это спокойствие с ее ухоженного красивого лица. Вместе с ее красотой, стоившей немало, стереть. Чтобы явились глазу все ее возрастные морщинки, все прыщики и горькие складки у рта.

– Его разыскивает полиция, Алла!

– Какая новость! – едва слышно фыркнула она, чуть прикрывая веками глаза.

Иван был взбешен, взгляд пылал, нарываться ей не хотелось.

– Его разыскиваю я! Он пропал! Его нигде нет, понимаешь?! – Иван понял, что она трусит, зашел за кресло, поднял журнал и швырнул его ей на колени. – Он в беде!

Алла взяла журнал в руки, аккуратно сложила растрепавшиеся страницы, закрыла его.

– Ваня, для начала тебе надо взять себя в руки, – тихим голосом попросила она и едва заметно улыбнулась – мягко, нежно. – Не стоит так драматизировать. Наш сын не раз попадал в ситуации. Мы уже должны к этому привыкнуть.