Заповедными тропами зарубежных стран

Столица Монголии Улан-Батор и гора Богдо-Ула — неотделимы. Богдо-Ула встречает вас первой, откуда бы вы ни подъезжали к городу. Она провожает вас в далекую Гоби, встречает на перевалах к западу, провожает на север, когда вы покидаете страну.

Улан-Батор подошел теперь к самой реке, и лишь два рукава неширокой Толы отделяют город от лежащей к югу горы. Богдо-Ула на 900 м поднимается над долиной реки (абсолютная высота ее — 2215 м). Она всегда перед глазами, однако не сужает широкие монгольские просторы, не давит на город, а лишь создает ему чудесную оправу. Плоская вершина и мягкие очертания склонов, уходящих на запад и восток за горизонт, необычайная гамма постоянно меняющихся красок создают настроение покоя.

В какой уже раз я отправляюсь на Богдо-Улу. Еще в холодных утренних сумерках конца июня мой спутник привел оседланных лошадей. Быстро проезжаем пустынные улицы города, и копыта лошадей гулко стучат по деревянному в те годы настилу моста. Поворачиваем вправо мимо невысокого обрыва, подступившего к самой реке. Десятки коршунов кружатся над окраиной города, пролетел ворон, где-то наверху послышались первые голоса клушиц, они теперь гнездятся не только в скалах, но и в нишах каменных домов. У самой дороги танцуют, приседая на крошащихся серых плитках глинистых сланцев, быстрые каменки.

Обрыв отступает влево, и открывается широкая долина, покрытая низкотравной горной степью. Быстро поднимаемся по степной пади. Недалеко от опушки леса даем отдохнуть лошадям. Слева внизу видны белые грибы юрт, над которыми вьются сизые дымки, вдоль склона легко скачет всадник, и в утренней тишине слышен его напев, такой же прозрачный и звучный, как степные крики красной утки, клушиц и журавлей.

Солнце поднялось высоко и пригрело остывшую за ночь землю. Видно, как в 50 —100 м ниже нас по узеньким тропам, веером расходящимся от нор, засновали кажущиеся почти белыми в лучах солнца полевки Брандта. На противоположном склоне пади вышли пастись сурки-тарбоганы; вдруг один заметил нас и опрометью бросился к норе, смешно подбрасывая жирную спину. Добравшись до норы, он осторожно прижался к земле и время от времени коротко и хрипло взлаивает, дергаясь при этом всем телом, отчего его хвост, прижатый к спине, взлетает вверх, как сигнальный флажок.

Отсюда, сверху, хорошо видна дорога, уходящая на северо-запад, и зеленые холмы то хмурятся, собираясь вокруг нее в складки, то раздвигаются, сглаживаются и уходят к горизонту.

На опушке лиственничного леса нас встретили длиннохвостые суслики, похожие на кормящихся на земле белок.

Сначала редкую и безжизненную лиственничную рощу скоро сменила лиственничная тайга с густыми зарослями барбариса, жимолости, смородины, шиповника, спиреи, бузины. На каменистых светлых крутых склонах непролазные кусты нежно-малинового цветущего даурского рододендрона, которого в Сибири называют багульником. Затененные поляны в седловинах и пологих северных склонах пестрят желтыми лютиками, синими лохматыми прострелами, розовыми пионами, оранжевыми огоньками, лилиями-саранками и водосборами. Много крестовника и красной овсяницы. Птиц мало, только гаички да редкая сойка нарушают тишину. Зато почти на каждой поляне мелькнет рыжей тенью испуганная косуля. Иногда ухнет и зашумит, убегая, кабан. Падь сузилась, подъем стал круче, огромные глыбы гранита заставили с лесистого гребня спуститься к берегу быстрого ручья.

Веер троп у нор полевки Брандта на степных склонах Богда-Ула

Фото А. Банникова

Здесь березняки узкой лентой поднимаются вверх, кое-где видна раскидистая черемуха, а у воды — пятна высоких зарослей вейника. На скалах ютятся сосны, на затененных участках стали встречаться ельники.

Вскоре пришлось вести лошадей в поводу — слишком крут подъем и тропа вьется, пересекая несколько раз крупнокаменистую россыпь. Самый трудный участок позади, и мы в верхнем лесном поясе, в кедровой тайге. Кедровники здесь особые, с обильным травяным покровом, но почти без подлеска и кустарников. Первым нас встретил марал; великолепный самец с еще бархатистыми окрепшими рогами выскочил на поляну, шарахнулся в сторону, но, отбежав 60–70 шагов, обежал нас кругом, мелькая среди стволов прозрачного леса. С шумом поднялся выводок тетеревов, кормящихся среди крупнолистного разнотравья из аконитов, чины, валерианы и каколий. Появились белки, такие же черные, как и в Забайкалье; поминутно слышны громкие голоса поползней; то там, то здесь перелетают крикливые кедровки, пролетела стайка клестов, с шумом поднимаются рябчики; слышен стон желны, резко свистят испуганные бурундуки; с нижней ветки ближайшего кедра смотрит на нас пушистая кукша. Шатающейся походкой пронеслась и скрылась за упавшим стволом кедра поднятая из-под самых ног кабарга, по зарастающей каменистой россыпи шныряют северные сеноставки…

Объездчик заповедника у входа в падь Богдо-Ула

Фото А. Банникова