Заповедными тропами

Ремез — крошечная, близкая к нашим синицам птичка. В конце мая из пушинок, окружающих семена камыша и тополя, сооружает ремез теплое гнездышко, похожее издали на серовато-белую рукавичку. Висит такая рукавичка над речкой, покачиваясь от ветра на гибкой ивовой веточке. Много таких птичек — ремезов в дельте Волги водится; много и гнезд удается встретить при поездках на лодке по протокам заповедника.

Несколько дней строили два ремеза замеченное мной гнездышко. Наконец кончили свое строительство, и самка стала откладывать в гнездо белые яйца.

Но не успела птичка закончить кладку, как гнездо вдруг погибло. И погибло оно, конечно, не от подъема воды, затопившей гнезда чаек и пеликанов.

Яички были затоплены «кукушкиными слезками».

Над водой нависла кудрявая ива. На ее вершине уселась кукушка, далеко разносится ее громкое, звучное кукование, да, булькая, падают в воду крупные капли. Неужели это плачет кукушка, неужели это кукушкины слезки?

Есть у нас насекомые цикадки — ивовые пенницы. Большими колониями их личинки живут на деревьях ивы, выделяя на листья и ветки пену. Собирается она в капли, стекает по веткам ивы и наконец каплет с дерева. Народ называет ее «кукушкиными слезками».

Видимо, неудачно построил крышу своего гнезда ремез: одна за другой капли, стекая по нависшей веточке, проникали в гнездо ремеза и затопили его яички.

Вот что случается в дельте Волги при отсутствии настоящего паводка. Но посетил я как-то дельту в самый разгар наводнения и видел, как борются животные с водой за свою жизнь.

Неузнаваема дельта Волги во время половодья. На взморье, куда ни глянешь в голубую даль, кругом вода. Только на горизонте маячит невысокая зеленая полоска кустов и деревьев. И в знойный полдень вас непреодолимо потянет туда, к твердой почве, под тень развесистых ив. Но лучше не поддавайтесь соблазну. Вдали не земля, а затопленный лесистый остров. Сквозь зеленую лесную чащу медленно струится вода, да среди древесных стволов, обвитых побуревшей растительной ветошью, лениво покачивается на сонной волне занесенный сюда валежник. За мнимым лесным островом опять блестящая водная гладь с неясным очертанием древесной растительности на горизонте и отдельными желтыми пятнами плавающего тростника. А над всем этим — белые цепи облаков на ярком голубом небе. Глянешь кругом на безбрежную воду, на небо — ширь-то какая!

Грандиозна картина разлива, но страшное это время для четвероногих обитателей дельты. Беспощадна вода — сколько диких поросят гибнет при летнем паводке!

Вот слабый ветер едва надувает наш косой парус, но легкая лодчонка быстро бежит, с журчанием рассекая воду, прямо на восходящее солнце.

Далеко впереди на блестящей водной поверхности движутся какие-то черные точки. Их несколько — крупная впереди, мелкие следуют за ней. «Наверное, утка с утятами», — решаем мы. Вот они достигают желтого пятна, плавучею камыша, и среди него становятся едва заметны. А наша лодка с каждой секундой сокращает расстояние, и вдруг всем становится ясно, что это не утиный выводок — да и что ему делать среди открытой воды? Это что-то другое, какие-то крупные животные. Мы несколько изменяем направление, и послушная кормовому веслу лодка теперь скользит к желтому пятну; по мере приближения оно быстро растет.

Где-то в глубине дельты высокая вода подняла целую копну сухого слежавшегося тростника, быстрое течение подхватило ее, крутя, понесло по узким протокам и наконец выбросило на широкий простор взморья.

— Кабаны, свинья с поросятами! — кричит стоящий на носу лодки босоногий мальчуган, и все встают на нога, наклоняются под парус и смотрят в том направлении. Поросята выбрались на тростник и, провалившись ногами сквозь стебли, несколько погрузились в воду. Вытянувшись все в одном направлении, они лежат неподвижно, как будто затаились среди тростника и боятся выдать движением свое присутствие. Положение взрослой свиньи еще плачевнее. Тростник не держит ее тяжелого тела, и она, подмяв его под себя, отдыхает в воде, высунув над поверхностью лишь свою длинную голову. Лодка огибает островок и удаляется в сторону.

Ведь кабан не заяц, помочь нельзя. Свинья не даст поймать поросенка, еще, чего доброго, бросится его защищать, перевернет лодку. Пусть отдыхают. Но что их ждет впереди, удастся ли им доплыть до твердой почвы?

И с тяжелым сердцем все смотрят на безбрежную воду, на затопленные ивняки, едва видные на далеком горизонте. Необъятный голубой простор уж не радует взора, он пугает своей беспредельностью.

Ведь среди него на ненадежном плавучем острове — живые существа, трагическая неподвижная группа борющихся за жизнь животных. Могучий зверь — дикая свинья, прекрасный пловец, не желает ради спасения своей жизни бросить на гибель детенышей.

Лодка продолжает свой путь, все дальше уходя от неподвижной группы. Все угрюмо молчат, и у всех одна дума: не доплыть им до берега, выбьются из сил — вода одолеет.

ОБО ВСЕМ ПОНЕМНОГУ

Глава первая ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД