Заповедными тропами

В те дни, когда выпадал снег и почва покрывалась сплошным белым ковром, я неоднократно находил в саду Васькины следы. В виде ровной цепочки они уходили в отдаленные уголки сада и здесь прихотливо извивались среди густой сирени и малинника. «Что он тут делает? — думал я. — Наверное, ничего доброго, иначе он не вел бы себя таким образом, как это было несколько дней тому назад». Я осторожно шел по следам Васьки и на белом фоне заметил его издали. Он, как настоящий дикий зверь, затаился среди торчащей из-под снега желтой травы и неподвижными глазами следил за мной. Когда же я подошел к нему на несколько шагов и позвал его по имени, он выскочил из своей засады и как сумасшедший пустился к дому. Так мог убегать только застигнутый врасплох разбойник, опасаясь за свою шкуру. Однако с тех пор прошло много времени, пока наконец ловкий Васька не попался на месте преступления. Вот как это случилось.

Было чудное летнее утро. Рано проснувшись, я вышел на веранду и, ежась от утренней прохлады, остановился на верхних ступенях. Как великолепен был цветущий сад, залитый косыми и пока почти не греющими лучами солнца! Да, хорошо было кругом, и я был готов присесть на залитые солнцем ступени, как какие-то странные звуки заставили меня насторожиться. Это кричали знакомые мне птицы, но их тревожные голоса были так необыкновенны в тишине раннего утра. Желание понежиться на солнышке как рукой сняло; вслушиваясь в доносившиеся издали голоса птиц, я быстро пошел в глубину сада.

Вот кончились редкие яблони, окруженные широкими лунками, вот и край огорода с кукурузой и подсолнухом, а далее за ним — высокий дощатый забор и деревянный желоб, по которому с журчанием стекает вода в канавы сада. В этом сыром и прохладном уголке среди густой бузины и цветущей белой акации высоко поднимался погибший тополь. Дерево давно перестало жить. Местами его кора упала на землю, местами висела лохмотьями, обнажая источенный насекомыми ствол; немногие сохранившиеся голые ветви неуклюже торчали далеко в стороны. Отжившее уродливое дерево давно пора было срубить на топливо. Но мы медлили.

Жалко было расстаться со старым тополем, своим уродством придававшим своеобразие этому уголку сада. В дуплах тополя, кроме того, постоянно гнездились скворцы, полевые воробьи и еще какая-то птичка. И вот на этом-то тополе, высоко над землей, я и увидел — кого бы вы думали? — нашего Ваську. Видимо не подозревая о близости человека и мало обращая внимания на жалобные крики птиц, он деловито и бесцеремонно хозяйничал на дереве. Крепко держась на стволе тремя лапами, правую до самого плеча он засовывал в дупло дерева. Когда же лапа появлялась наружу, за ней из дупла тянулись клочья гнездовой подстилки.

Я отыскал среди валежника сухой сук и двинулся к дереву. В этот момент Васька извлек из дупла целое гнездо птицы, но, заметив меня, бросил свою добычу. В следующий момент, растопырив задние лапы, он повис в воздухе, крякнул, шлепнувшись об землю, и стремглав бросился к дому.

— Ах ты, разбойник! — пустил я ему вдогонку тяжелый сук и поспешил к дереву. Под ним среди соломы, ваты и перьев наших кур и индеек я нашел четырех мертвых и одного живого, совсем маленького и голого воробьенка.

Каким-то чудом он остался жив, упав вместе с гнездовой подстилкой с высокого дерева.

Так попал к нам крошечный и беспомощный воробьенок, долгое время проживший у нас и получивший имя Малюська. С этого момента, в сущности, и следовало начать этот рассказ, если бы коту Ваське не пришлось фигурировать и в дальнейшем.

Воробьев знают положительно все. Однако и о них кое-что сказать можно. В нашей средней полосе воробьи представлены двумя легко отличимыми друг от друга видами. К первому относится крупный домашний воробей. Самец этого вида окрашен значительно ярче, чем серенькая и невзрачная самочка. Обитает он у жилья человека, устраивая свои гнезда под крышами зданий. Но в такой же обстановке вы можете встретить так называемого полевого воробья. От домашнего он отличается меньшим ростом, более яркой окраской и отсутствием разницы в оперении самца и самки. Полевой воробей, хотя и часто поселяется под крышами человеческого жилья, явно тяготеет к большим паркам, лесам и полям. Здесь он селится то в древесных дуплах, то в норах, выкопанных другими птицами в обрывистых берегах рек и в оврагах. Воробушек, о котором я сейчас расскажу, принадлежал именно к этому виду.