Запоздавшее возмездие или Русская сага

По сведениям, полученным от Нечитайло, бывший телефонист жил в центре города. Улица Коммунистическая. Видовы нашли ее без подсказок. Нужная квартира - на шестом этажа. Оббитая темнокоричневым дермантином дверь, металлическая табличка с выгравированной надписью - "Яковлев Н.П". Сколько же ему лет? Василий обмолвился - во время разгрома вражескими истребителями батальонной колонны было восемнадцать. Значит сейчас - за тридцать. Возраст не пенсионный, зрелый мужик.

Дверь открыла полная женщина в домашнем халате, с накрученными бигудями, прикрытыми цветастой косынкой. Не спросила кто и по какому поводу, только удивленно вздернула выщипанные брови.

-- А я думала сын пожаловал, - не приглашая войти в прихожую, разочарованно проговорила она. - Сбежал с лекции и нацелился на любимый диван... По какой нужде пришли?

-- К Николаю Павловичу.

-- У него, между прочим, приемные дни в понедельник и четверг. И посетителей он принимает не дома - в райкоме.

Явное пожелание убираться по добру, по здорову! Хозяйка даже взялась за ручку открытой двери - вот-вот захлопнет перед носом. И это называется культура поведения? Будь на ее месте Клавдия, пригласила бы в гостиную, распросила.

На щеках вспухли красные пятна. Карп шагнул вперед, собираяь " защитить" мать, но Клавдия жестом остановила его.

-- Спасибо за информацию, - поблагодарила она, вложив в благодарность солидную порцию сарказма. - Будьте добры, подскажите, как найти райком партии? Мы в Коломне впервые.

-- Как везде, в центре города. Но, повторяю, сегодня - не приемные

день, зря потеряете время.

Дверь захлопнуась.

Действительно, отыскать райком не составило труда. Технический секретарь, дама бальзаковского возраста, почти слово в слово повторила то, что сказала жена второго секретаря: приходите завтра, желательно, во второй половине дня, сегодня Николай Павлович занят другими делами

- готовится к заседанию бюро.

-- Не могу завтра - мы приехали из Москвы, пришлось взять отгул, - не отступила Клавдия. - Передайте Николаю Павловичу, что его хочет повидать товарищ по фронту.

Магическое слово "фронт" мигом вызвало на сухом лице секретарши приветливую улыбку. Встречи фронтовиков - нечто святое, откажешь настырной женщине - узнает Яковлев, устроит грандиозный разнос.

-- Присядьте, попробую доложить.

Взяв с пустого стола красную папку с бумагами, она прошла в кабинет.

Через несколько минут из кабинета поспешно вышел Яковлев. Клавдия, конечно не узнала его - мыслимое ли дело запомнить шестьсот красноармейцев и командиров! А вот бывший связист сразу узнал батальонную фельдшерицу, расплылся в радостной улыбке.

-- Ба, Клавдия Ивановна! Дорогая! Нисколько не постарела, все такая же молодая и красивая! Не зря вечный комбат тогда положил на тебя глаз! Проходите, присаживайтесь... Лида, сообрази кофейку!

Усадив дорогих гостей за приставной столик, покаянно развел руками.

-- Не мешало бы принять по сотне фронтовых граммулек, да вот незадача

- мы боремся за абсолютную трезвость. Не гоже секретарю райокома нарушать директивы ЦК. Вот вечерком дома, под прикрытием жены, обязательно примем... Как живешь, дорогая фронтовичка?

-- Нормально... Скажи, Николай Павлович...

-- Какой еще Николай Павлович? - возмущенно воскликнул секретарь.

Для тебя я - телефонист Колька... Кто этот молодой человек можешь не об"яснять. По внешности видно - сынок Видова... Будем знакомы, - протянул он Карпу пухлую потную руку. - Я с твоим отцом рядышком сражался до самой его гибели. Помню, перебьет снарялом кабель - капитан кричит, матерится. Колька, туда тебя и сюда, бегом на линию, связь нужна! А я что - простой красноармеец, сказано - сделано...

Привыкший к докладам и выступлениям перед публикой партийный босс говорил не останавливаясь. Воспоминания о фронтовых буднях изливались из него прямо-таки полноводным потоком. Попытки Клавдии вставить хотя бы одно слово напоминали наспех насыпанную плотину, которую мгновенно размывает бурлящая вода.

Наконец, она воспользовалась секундным перерывом, когда рассказчик пригубил пятую по счету чашку кофе.

-- Скажи, Коля, ты помнишь в сорок третьем мессеры разгромили батальонную колонну?

-- Конечно, помню. Тогда и погиб мой командир, твой муж. Страшный день. Сколько ребят полегло. А все почему - не продумали высшие командиры воздушного прикрытия... Вообще-то, судить сейчас легко, тем более, с позиций рядовых участников происшедшей трагедии.

-- Кто мог выстрелить в капитана? Ведь расследование показало, что

погиб он от очереди из нашего автомата.

Клавдия напряженно следила за лицом Яковлева. Как он отреагирует на подспудно пред"явленное обвинение - виновато отведет узкие глаза или недоверчиво поморщится? Ничего подобного - секретарь удивленно вздернул густые брови.

-- Разве? Слышал, конечно, от солдат ничего не скроешь, но не поверил. На грубого комбата многие точили зубы, но чтобы убивать - не верю. Что-то смершевцы тогда перемудрили.

-- Не перемудрили, - не отступала Клавдия. - Кто-то пустил очередь в Семена - это неоспоримо. Как думаешь, кто?

Яковлев поставил на блюдечко опорожненную чашку. Задумался.